Знакомьтесь, глава RBI Эдуард Тиктинский. Его строительная компания реконструировала Левашовский хлебозавод в культурно-деловое пространство (запуск в июне!)

Левашовский хлебозавод и Как Эдуард Тиктинский представляет себе идеальную архитектуру Петербурга

Левашовский хлебозавод — типовое здание, построенное по проекту инженера Георгия Марсакова в 1933 году. Его ценность для Петербурга связана не только с тем, что это памятник конструктивизма, прославившего русскую архитектуру сто лет назад. Завод работал в годы блокады, и это обстоятельство добавляет символической важности делу его сохранения. После того как производство закрылось, завод с прилегающей территорией через некоторое время приобрела компания RBI. Идея была в том, чтобы сохранить историческое здание за счет части прибыли, полученной от возведения жилых домов на его территории. В результате вдоль Большой Зелениной и Барочной улиц и Левашовского проспекта появился комплекс Futurist. Этим летом для горожан откроется и само здание хлебозавода. В цилиндрах, где когда-то была налажена уникальная конвейерная система производства, откроется культурное пространство нового формата, которое будет курировать школа Masters. Стоит сказать, что компания RBI старается искать перекличку между образом своих построек и окружающими историческими зданиями. Самый обсуждаемый эксперимент RBI на этой ниве — дом «Александрия» на Новгородской улице, спроектированный испанским архитектором Рикардо Боффилом в пандан окружающей застройке сталинского времени. Жилой комплекс Futurist, тем не менее, оммаж не столько промышленной архитектуре конструктивизма, сколько традиционалистской архитектуре 1930-х годов.

Как вы решились взяться за проект, который подразумевал реконструкцию Левашовского хлебозавода?

Нам показалось это интересным творческим вызовом с точки зрения девелопмента, и мы выкупили завод с прилегающей территорией на Барочной улице семь лет назад. Мы понимали, что приспособление к новому использованию собственно здания хлебозавода будет убыточным. Нам предстояло дать ему новую жизнь — найти подходящий вариант и минимизировать убытки. Именно это в сочетании с уникальностью памятника вызывало азарт.

Были идеи сделать там офисное здание для сдачи в аренду или апарт-отель, но они не казались удачными. В конце концов решили сделать в этом здании офис компании RBI. Для нас оно — и источник вдохновения для следующих проектов, и важный символ. Именно архитектура конструктивизма — вы лучше меня это знаете — стала очень заметным вкладом России в развитие мировой архитектуры. И потом, самый «петербургский» девелопер должен иметь офис в объекте культурного наследия! Мне кажется, это достойная планка для компании.

Что мы увидим летом, когда здание откроется для петербуржцев?

В одном из цилиндров хлебозавода появится культурное пространство, которое будет курировать школа Masters. Там будет зал на 120 мест, лектории и возможность использовать уличное пространство в хорошую погоду. Ничего в подобном формате в Петербурге до сих пор не делали, это станет точкой притяжения городского масштаба. Вместе с тем, сотрудники RBI сами будут частыми посетителями нового культурного центра. Девелопмент — сложная профессия, которой нигде не учат, и здорово, что у нас появится такая возможность — глубже погрузиться в культурный контекст города.

Вы выбрали для жилого комплекса Futurist рядом с Левашовском хлебозаводом довольно консервативную стилистику. Почему?

Мы, не сомневаясь, позвали заняться проектом Евгения Герасимова, тут явно просился архитектурный шедевр. Левашовский хлебозавод задал нам временные рамки для поиска стиля. 1920-е и 1930-е годы для России — это конструктивизм, для мира — ар-деко. Задача нашего проекта заключалась в том, чтобы найти удачный синтез этих стилей и одновременно их перекличку с современностью. Конструктивизм — сложная для восприятия архитектура, она для эстетов, в нее нужно всмотреться очень глубоко, чтобы понять. Центр Петербурга — очень разный, в нем есть места, где может появиться только контекстная фоновая архитектура. В этой же части Петроградской застройка достаточно рыхлая и разномастная, и мы посчитали, что здесь можно выступить ярче. Вместе с тем мы много внимания уделили конфигурации застройки, чтобы дать воздух самому хлебозаводу. Корпуса стоят таким образом, чтобы остались важные видовые точки на этот памятник конструктивизма и возможность обойти его вокруг. Высотность жилых домов Futurist ниже максимально допустимой, они складываются в сложную конфигурацию таких неочевидных переходов, когда вы видите одну картину, а заходите за угол — и вам открывается другой ракурс.

Почему вы не захотели построить здесь какое-то без оговорок современное здание? Мне кажется, среда в этой бывшей индустриальной зоне к этому располагает.

Я это так не чувствую, у меня только такой есть ответ.

Что для вас это значит — «петербургский»?

RBI — одна из самых опытных девелоперских компаний Петербурга. Мы очень хорошо понимаем экономику проектов и при этом настолько в себя верим, что можем позволить себе думать не только о деньгах. Мы серьезно привязываемся к духу места. Перед строителями, работающими в центре города, есть огромная ответственность — находиться в диалоге с мастерами прошлого. «Петербургскость» — это современное прочтение стиля и вкуса, достойных Северной столицы. Для нас ключевым является понимание того, что мы делаем будущие памятники.

Как спасти ленинградский конструктивизм и почему город должен сам стать девелопером 

Левашовский хлебозавод на сегодняшний день — один из самых удачных примеров приспособления памятников конструктивизма к современному использованию. Точно так же, благодаря застройке прилегающей территории, хотели сохранить силовую подстанцию «Красное знамя», главный шедевр ленинградского авангарда, спроектированный немецким гением Эрихом Мендельсоном. Результат оказался не слишком впечатляющим. Жилой комплекс закрыл важный вид на здание, а само оно было отреставрировано не слишком аккуратно и до сих пор не используется. Сохранение памятников конструктивизма требует большого внимания. Несмотря на то что они не относятся к тому старому городу, который мы привыкли ценить, именно этой архитектурой Россия знаменита на весь мир. Из-за непонимания ее ценности, а также сложности в использовании старых зданий многие конструктивистские постройки были снесены. На месте Крестовского жилмассива начала 1930-х годов появилось современное жилье. Некоторые здания (например, фабрика-кухня на Васильевском острове!) формально сохранены, но перестроены до неузнаваемости. Многие ценные памятники 1920-х годов находятся в плачевном состоянии (бани «Гигант» архитектора Александра Никольского в районе Нарвской!). Главный  вопрос, связанный с сохранением этой архитектуры: как ее можно было бы сегодня использовать и где взять деньги, чтобы вкладывать их в дорогую реставрацию, которую часто невозможно окупить?

Если бы вам в качестве объекта с прилегающей территорией досталась силовая подстанция фабрики «Красное знамя», что бы вы с ней делали?

Там не может быть простых решений. Мы не волшебники. Мы смогли отреставрировать Левашовский хлебозавод только благодаря тому, что частично застроили его территорию жильем. Мы бы этого не избежали и в случае с подстанцией «Красное знамя». Но здесь есть очевидный плюс — здание так или иначе отреставрировали, и оно сейчас не разрушается. Есть шансы, что с этого старта будет найдена правильная рыночная цена, которая сможет обеспечить зданию функционирование как творческого и культурного центра.

Ваш опыт работы с памятником конструктивизма — уникальный для Петербурга. Понимаете ли вы теперь, как можно было бы спасти те многие здания, которые сейчас или вовсе не используются, или используются еле-еле? Что бы вы делали, если бы возглавили городскую программу по сохранению памятников конструктивизма?

Я исхожу из того, что все памятники невозможно отремонтировать за бюджетный счет, тут нужно искать возможности привлечения внешнего финансирования. Значительную часть памятников можно спасти благодаря новой застройке территорий вокруг них. В то же время важно посмотреть на набор этих памятников комплексно. Известно, что очень часто именно фактор сетевого внедрения какой-то функции имеет ключевое значение. Например, если бы появилась городская сеть культурных центров в памятниках конструктивизма, это могла бы быть очень значимая история для Петербурга, может быть, даже прорывная. Однако это не про изойдет само собой. Тут городу нужно именно что сначала найти решения, а только потом того, кто их реализует. Сейчас когда инвестор покупает объект или территорию, он не знает заранее, что он сможет на ней построить, и это многих отпугивает. Предварительно подготовленные проекты сделают ситуацию прозрачной. Я считаю, что город должен быть первичным девелопером или привлекать девелоперов для нахождения оптимального функционального назначения того или иного памятника, с последующим выставлением его на торги.

Идея, что город должен стать девелопером, ценна не только по отношению к памятникам конструктивизма, но и в принципе в контексте развития Петербурга. Объясните ее, пожалуйста.

Вспомните, как шло строительство Мариинского театра или стадиона на Крестовском. Мы там наблюдали высочайший уровень непрофессионализма. Торги проводились с посылом «Кто построит стадион за шесть миллиардов рублей?» — «А как построить?» — «Да вот по этому рисуночку». А идея должна заключаться в том, чтобы искать лучшее решение для какой-то территории и того, кто сможет его с максимальной выгодой для бюджета реализовать. Город должен с большим умом распоряжаться собственными активами.

Когда строили деловой район Сити в Лондоне, федеральное агентство забрало всю эту территорию под свой контроль. Они проложили туда метро, оформили правильно юридически земельные участки, выставили их на торги. Вложения в инфраструктуру полностью окупились за счет того, что земля стала дороже.

У города есть актив в виде земли, и две задачи, которые он должен решать: максимизация потока денег в бюджет и обеспечение качества среды, той же сохранности памятников, создания новых точек притяжения. Вот про вторую часто забывают. Если есть сложные места вроде Конюшенного ведомства или Апраксина двора, город должен нанять девелопера, который для начала найдет лучшее решение для этого места. Разработка концепции и проекта будет стоить сотни миллионов рублей, но эти затраты себя оправдают. Будет найден способ использования территории, который хорош для города: приемлемые архитектурные решения, соотношение жилых, коммерческих и культурных пространств. Для девелопера так тоже лучше: не будет рисков того, что проект не реализуется или кому-то не понравится. Ситуация заранее будет предсказуемой.

Вы считаете, что если город не способен быть девелопером сам, он может нанять частного девелопера. Как в этом случае избежать конфликта интересов?

Какой здесь может быть конфликт интересов? Наоборот, даже хорошо, чтобы, сделав проект, девелопер сам был участником торгов за право его реализации — это гарантия того, что в них будет хотя бы один участник. А если участников будет несколько, то реализация проекта передается тому, кто будет готов заплатить за него больше денег.

Как сохранить исторический центр Петербурга

Сохранение исторического центра — одна из самых важных задач для города на сегодняшний день. Массовое ветшание старых зданий последние годы стало заметно на глаз. В Петербурге всего 8 979 объектов культурного наследия, из них примерно треть нуждается в реставрации, 131 находится в неудовлетворительном состоянии. Количество рядовых зданий внутри исторического центра, которые так или иначе нуждаются в ремонте, никто не считал, но нет сомнений, что они исчисляются тысячами. Решать проблему придется комплексно. Нужно делать качество среды в исторических районах лучше, чтобы люди хотели в них жить. Нужно создавать на уровне законодательства условия, которые облегчат инвесторам работу со старыми зданиями. Большое влияние на сохранность старого города может оказывать качество прилегающих к нему районов: чем оно выше, тем больше шансов, что и соседние старые кварталы окажутся востребованы. В любом случае, Петербургу нужен подход, который позволит сделать капитальный ремонт старых построек таким же рутинным процессом, каким он был во времена СССР.

Вы не раз говорили о том, что для сохранения центра Петербурга необходимо сотрудничество между бизнесом и городской администрацией.

Центр города находится под угрозой, ветшает. Реконструируются единицы объектов в год, в то время как у нас тысячи домов в границах охраны. Начиная с середины 1940-х в Ленинграде систематически занимались задачей сохранения исторического центра, над ней работали большие организации. И даже при таких колоссальных вложенных усилиях за все послевоенные десятилетия до перестройки процесс капитального ремонта прошли только несколько тысяч зданий, в лучшем случае треть от всего объема исторического жилого фонда. С тех пор тоже прошло немало времени, так что некоторые из отремонтированных домов уже снова ветшают. А большая часть и вовсе не ремонтировалась.

Получается, нужно реставрировать по тысяче объектов в год, для того чтобы негативный тренд переломить. Жилые объекты — очень сложные для реконструкции: она связана с расселением людей. Никаких системных действий в этом направлении я не вижу.

Что нужно было бы делать?

Провести ревизию. Сначала считать приблизительно, потом более детально. Для начала просто по возрасту зданий, по состоянию конструкций аналитически понять, какой нужен объем средств на их реконструкцию. Это первый шаг. Второй шаг — создание юридической схемы, которая позволит заниматься расселением и передавать застройщикам на торги объекты в центре Петербурга. Следующий этап — создание системы софинансирования реконструкции и специального агентства, которое будет только этим заниматься. Последние два шага смогут сделать реконструкцию домов интересной для частных инвесторов.

Вы считаете, что дома в историческом центре нужно полностью расселить?

Нет, не полностью. Это вопрос богатства той или иной страны или того или иного города. Например, в Лондоне или в Израиле для реализации проекта девелопер должен договориться с муниципалитетом о том, на каких условиях он может работать в конкретном районе. И муниципалитет ему, например, говорит, что он должен 30 процентов квартир на льготных условиях предоставить врачам, учителям или социально незащищенным людям. Мне кажется, с учетом того, что в центре нет нужды строить инфраструктуру, это могло бы быть хорошим решением. Конечно, всех людей после реконструкции в дом вернуть не получится. Надо смотреть на юридические реалии. Если квартира приватизированная, то по закону собственник обязан содержать свое имущество, то есть участвовать финансово в ремонте дома. Если он не может этого делать и не относится при этом к социально незащищенным слоям населения, то выход, очевидно, в том, чтобы он переехал.

Это же такая тонкая вещь с переселением людей из исторического центра…

Это тонкая вещь, но вся ее тонкость испаряется, когда мы делаем реальный прогноз относительно темпов разрушения старого города. Когда несколько тысяч зданий становятся аварийными и что-то с этим надо делать, а денег в бюджете на их ремонт нет, то ситуация начинает выглядеть более однозначно. Нужно исходить не из идеального мира, а из того мира, в котором мы живем. Какие-то решения могут быть тяжелыми, с этим ничего не поделаешь.

Скажите, как вы оцениваете развитие Петербурга? Назовите положительные и негативные тенденции.

К положительным тенденциям я бы отнес то обстоятельство, что городская политика ликвидировала дефицит мест в детских садах и школах. Девелоперы не только построили социальную инфраструктуру для собственных проектов, но и компенсировали ее недостаток, который успел накопиться до этого. Также наша сильная сторона — это постоянное появление общественных пространств, лофтов, этого становится все больше, и это здорово. Потом, я отнес бы к положительным трендам достаточно грамотную политику в отношении создания транспортной связанности города. Здесь появляются какие-то важные проекты. Минус — мы об этом уже говорили — это отсутствие работы с объектами культурного наследия и историческим центром. Даже при нынешнем дефиците средств в бюджете можно было бы многое сделать, но руки не доходят. Плохо, что сроки согласований проектов для застройщиков увеличиваются. Это не так важно для типового строительства, а вот для проектов в центре Петербурга критично. Требования к новым проектам в центре города часто избыточны. Скажем, если у вас живет в доме 100 семей, то правительство просит вас обеспечить соответствующее количество мест в школах и детских садах. Очевидно, что тут более резонно поручить администрациям центральных районов найти несколько объектов, которые нуждаются в реконструкции под школы и детские сады, и ждать инвесторов. Центр местами находится в ужасном состоянии, и новые проекты могут его преобразить. К сожалению, сейчас трудные времена и не появляется новых больших публичных проектов, связанных с театрами и музеями.

Как выглядит ваш персональный идеальный Петербург будущего?

На уровне ощущения это должно быть вот как. У петербуржца круглый год должно быть такое же настроение, как сейчас бывает во время белых ночей. Для этого ему должно быть удобно добираться в любое место, а лучше всего, чтобы работа была рядом с домом. Нужно много хорошей архитектуры, общественных пространств, точек притяжения и очень много интересных культурных событий, особенно зимой.

Кроме того, что вы девелопер, вы занимаетесь духовными практиками. Как это связано — если связано — с вашей основной деятельностью?

Я не очень хочу погружаться подробно в рассказ об этом, но если коротко, то речь идет о занятиях спортом и регулярных практиках, связанных с медитацией. Эти вещи помогают быть сфокусированным. Вот сейчас, когда я разговариваю с вами, внутри меня есть наблюдатель, который следит за тем, чтобы мыслями я не находился нигде, кроме нашего интервью. И конечно, это связано, потому что когда меняешься ты сам, меняется и то, как ты выражаешь себя в мире. Я выражаю себя через проекты RBI, через счастливых и мотивированных коллег, довольных клиентов и партнеров.

Много говорят о роли личности в искусстве и в архитектуре. А в девелопменте роль личности велика и есть ли вообще?

Конечно, мы ведь заказчики архитекторов, а заказчик очень сильно влияет на то, что получается в итоге. Мы работаем с архитекторами в тесной связке, фактически это совместное творчество. Без конкретного архитектора проект был бы другим, но без девелопера он бы не появился. Поэтому и отношение к жизни, и профессиональные навыки, и кругозор девелопера влияют на то, как выглядит в итоге город.

Текст: Мария Элькина
Фото: Константин Рассохин
Свет: Федор Лебедев / Skypoint