Говорят, как-то на встрече с кинематографистами Сталин заметил, что артисту Жарову не удается спрятаться ни за каким гримом – он всегда остается Жаровым. А вот товарищ Раневская, по словам вождя, ничего не наклеивая, в каждом фильме выглядит разной. Играя по большей части роли второго плана, вроде легендарной Мачехи из «Золушки», Фаина Раневская была бесспорной примой советского экрана. В серии «ЖЗЛ» выходит ее первая полная биография, написанная театроведом Матвеем Гейзером.
В 1934 году Раневскую открыл для кино, да и для себя, Михаил Ромм. Однажды, побывав на репетиции в Камерном театре, он обратил внимание на актрису, «ни на кого не похожую». В ту пору он мечтал снять фильм по новелле Ги де Мопассана «Пышка». Увидев Раневскую, он с первого взгляда оценил ее талант и тут же решил пригласить ее на роль госпожи Луазо. В тот же вечер он подождал Фаину Георгиевну после спектакля и сделал ей предложение: «Об отказе не может быть и речи!» Уже через несколько дней они встретились на «Мосфильме». Условия работы были жесточайшие: во-первых, сниматься у Ромма можно было только в свободное от театра время, во-вторых, шум и суета, царившие на киностудии, испугали Раневскую. Она хотела было сразу отказаться, но поняла, что это ей не по силам. Пройдут годы, и она напишет о Михаиле Ильиче: «Ромм… до чего же он талантлив, он всех талантливей!»
Фильм «Пышка» был немым, и характер своей героини актриса передавала через выразительную мимику и пластику, а также французскую артикуляцию. И еще на лице мадам Луазо выразительно отражались переживания всей компании, находившейся в дилижансе, – пошлых и блудливых буржуа, ханжей и сплетников. Апогеем лицемерия стали кадры фильма, показавшие ночь в гостинице, где остановились путники: все те, кто еще недавно демонстративно презирал «девицу Руссо» по прозвищу Пышка за ее ремесло проститутки, стали дружно уговаривать ее уступить требованиям прусского офицера и переспать с ним – от этого зависело продолжение их путешествия.
Больше всех старалась мадам Луазо. А после этой ночи спасенные Пышкой пассажиры дилижанса снова дружно запрезирали ее. Она чувствовала себя оскорбленной и оплеванной.
Главную героиню играла молодая актриса Галина Сергеева, наделенная выразительной «французской» фигурой. Вспоминают, что, увидев ее впервые в платье с глубоким декольте, Раневская выдала остроту: «Да, не имей сто рублей, а имей двух грудей!» И оказалась права: в следующем году секретарь ЦИК Авель Енукидзе, известный любитель прекрасного пола, лично включил Сергееву в список актеров, удостоенных почетных званий и наград. Свое решение он объяснил так: «У этой артистки очень выразительные большие… глаза». И Сергеева в двадцать лет стала заслуженной артисткой республики – Раневская, как мы помним, удостоилась этого звания на несколько лет позже.
О работе Фаины Георгиевны в «Пышке» вспоминает актриса Екатерина Юдина: «Роль имела успех и стала прологом ко многим незабываемым образам, созданным актрисой на экране. Она обладала способностью характерным жестом или поворотом лица прожить целую судьбу. Раневская – соавтор своих ролей. Да и в кино актриса становилась не только соавтором, но и единственным автором отдельных эпизодов».
В сентябре 1939 года произошел очередной раздел Польши – на сей раз ее поделили между собой СССР и Германия. Восточные польские области отошли к Советскому Союзу, и тогда судьба вновь свела Раневскую и Ромма в фильме «Мечта», посвященном «историческому воссоединению». Сценарий фильма написал Евгений Габрилович, который в то время не был знаком с Раневской. Михаил Ильич, прочитав сценарий, восторженно произнес: «У меня есть исполнительница на роль мадам Скороход! Она родилась, создана именно для этой роли!»
Пожалуй, ни одна героиня, созданная Раневской в кино, не раскрывает ее личность так, как Роза Скороход. Настолько много неожиданностей, противоположностей показывает она в этом образе. Одна из его граней – преданная еврейская мама, о которой написано и сказано так много. Быть может, лучше всего о ней говорит пословица: «Нет хорошей смерти, нет плохой матери». Роза, влюбленная в своего сына, в момент разочарования в нем решается на невозможное – не находиться с ним под одной крышей, то есть она сознательно разрушает традиции, материнские устои, да, по сути, и все представления о добре и справедливости. Ее любовь к сыну, власть над ним оборачиваются проклятием, несчастьем.
Играя Розу Скороход, Раневская сумела показать, что трагедия одной человеческой души является воплощением несправедливого социального строя. Незабываема сцена прощания Розы с сыном. В ее взгляде глубокая печаль и боль. А как звучит ее вопрос, обращенный к нему: «Объясни мне ты, инженер, зачем пропала моя жизнь?» Сколько отчаяния в этих словах, сколько горя за бессмысленно прожитую жизнь, за свою беззащитность!
Фильм этот принес Раневской известность мирового уровня. В Белом доме картину видел президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт, сказавший: «На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса». Видел «Мечту» и знаменитый в то время американский писатель Теодор Драйзер. Вот что писала об этом его супруга Элен Драйзер: «Теодор был очень болен. Ему не хотелось писать, не хотелось читать, не хотелось ни с кем разговаривать. И однажды днем нам была прислана машина с приглашением приехать в Белый дом. Советский посол устроил специальный просмотр фильма “Мечта”. В одном из рядов я увидела улыбающегося Чаплина, Мэри Пикфорд, Михаила Чехова, Рокуэлла Кента, Поля Робсона.
Кончилась картина. Я не узнала своего мужа. Он снова стал жизнерадостным, разговорчивым, деятельным. Вечером дома он мне сказал: “«Мечта» и знакомство с Розой Скороход для меня величайший праздник”. И Драйзер, взяв в руки перо, начал писать статью о “Мечте”. Он писал ее три месяца, но, к сожалению, рукопись была потеряна».
***
С фильмом «Подкидыш», после выхода его на экран в 1940 году, к Раневской пришел первый успех у широкой публики. Прочитав сценарий (авторы Агния Барто и Рина Зеленая), Раневская спросила авторов: «Скажите правду, сценаристы роль Ляли писали под меня?»
Ляля – немолодая бездетная женщина, страстно любящая детей.
Завязка фильма вот в чем: увидев на улице заблудившуюся девочку, она тут же, не раздумывая, прибирает ее к рукам, то есть удочеряет.
При ней постоянно находится муж-подкаблучник по имени Муля, робкие возражения которого решительно пресекаются властной супругой. Ляля – человек самоуверенный во всех поступках, которые совершает, к тому же уверенный в своем незыблемом праве морального судьи. Но все эти недостатки могут быть оправданы ее неимоверной, искренней, бескорыстной любовью к детям. Рост Раневской, ее комплекция очень способствовали тому, чтобы она подошла на эту роль. Однажды в ходе съемок, заметив растерянность экранного мужа (его играл актер Петр Репнин), Ляля-Раневская воскликнула: «Муля, не нервируй меня!» Фраза эта, отсутствовавшая в сценарии, моментально сделалась крылатой. В ту пору именно такой фильм нужен был зрителям: недавно закончился Большой террор, и большинство людей хотели забыть о бесконечных поисках «врагов народа» и найти в жизни что-то светлое, счастливое. А может ли быть большее счастье, чем любовь к детям?
После «Подкидыша» Раневская стала любимицей не только взрослых, но и детей. Они толпами бегали за ней на улице и кричали: «Муля, не нервируй меня!» Но эта искренность, непосредственность детей скорее нравилась Раневской, чем раздражала. Неудивительно, что вскоре она опять снялась в детском фильме, это был «Слон и веревочка» (сценарий Агнии Барто). Участие в детских кинофильмах продолжилось уже после войны фильмом «Золушка» по пьесе Шварца. Но классикой осталась роль Ляли в «Подкидыше», по которой актрису узнавали даже люди далекие от кино.
Как анекдот рассказывают случай, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев, вручая Раневской по случаю восьмидесятилетия орден Ленина, вместо приветствия сказал: «А вот идет наша Муля, не нервируй меня!» Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю».
В чем отличие Фаины Раневской от многих других актрис, снимавшихся в фильмах для детей? Она относится к детям очень серьезно.
Не упрощает психологического построения роли, не думает, что дети ее не поймут. Она доверяет их художественному вкусу, и, как ни странно, дети это чувствуют, улавливают. Свидетельством тому – отношение к Раневской детей: она стала желанным гостем в домах пионеров, детских клубах. Ей писали сотни писем, небольшая часть которых публиковалась в «Пионерской правде» или зачитывалась по радио.
***
Я, конечно же, был наслышан о дружбе Раневской с легендарным советским художником-карикатуристом Борисом Ефимовым. И, разумеется, при первой возможности расспросил его об этом, а позже прочел его книгу «Десять десятилетий», где он писал: «Я дружил со многими выдающимися женщинами нашей страны, и даже среди самых-самых Раневская занимает особое место, я бы сказал, особую нишу».
«Помню, – вспоминал Ефимов, – как-то после спектакля “Дальше – тишина” мы с женой и внуком Витей зашли за кулисы с цветами для Фаины Георгиевны.
– Спасибо вам, Фаиночка, огромное. Вы играли потрясающе.
– А вы думаете, это легко дается? – спросила Раневская и вдруг заплакала. – Ах, как я устала… От всего, от всех и от себя тоже.
Я растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать, и решил поменять тему разговора:
– А это, Фаиночка, наш внук, Витя. А есть еще внук поменьше, Андрюша, которого мы называем Поросюкевич.
Фаина Георгиевна улыбнулась сквозь слезы:
– Поросюкевич? Это очаровательно. А почему?
– А он с рождения был толстенький, как поросенок.
С тех пор, где и когда бы мы ни встречались, Раневская неизменно спрашивала:
– А как поживает ваш очаровательный Собакевич?
– Не Собакевич, а Поросюкевич, – обиженно поправлял я.
– Да, да. Простите, дорогой. Конечно Поросюкевич.
Но при следующей встрече все повторялось».
Воспоминания Бориса Ефимова, как всегда, лились рекой, потоком. Рассказывал он и о дружбе Раневской с Татьяной Тэсс – эта талантливая писательница сегодня почти забыта. Сохранилось немало писем, адресованных Раневской Тэсс и наоборот.
Вот одно из таких писем, написанное Раневской от имени провинциала Кафинькина из поселка Малые Херы:
«Здравствуйте, Татьяна Тэсс!
Увидел я Вашу карточку, и невозможно смотреть без волнения, как Вы загадочно улыбаетесь – “Огонек”, № 45, индекс 70663.
Рассказ при ней написан с большим знанием дела. Хотя я не люблю чтения про буржуазный строй, чуждый советским людям.
Из Вашего яркого сочинения видно, что наши люди лучше заграничных, хоть я и пострадал от нашего, советского. Я был обкраден племянником на почве доверия к людям.
Этим летом я решил удалиться на свежий воздух для поправления организма. Как говорится, годы берут свое, а по просьбе вышеизложенного родственника я оставил его в своем домике на предмет стережения имущественного фонда, так как в последнее время что в Малых Херах неспокойно от тунеядцев и были случаи нападения с помощью холодного оружия. Это нежелательное явление со стороны молодежного туризма, которые повадились наблюдать достижения предков по линии церквей, а также банных сооружений далекого прошлого.
Возвратился я полный сил, как тут же обнаружил пропажу кальсон (две пары темно-фиолетовых с начесом), а также пиджака (люстрин) и настольной лампы (импорт). Зная, как перо в Ваших руках хлестко бьет по явлениям и как душевно, горячо Вы переживаете на страницах прессы отрицательные стороны нашей действительности, прошу Вас написать про мой случай, имевший место.
И еще должен сказать, что, когда читаю Ваши произведения, сходящие с Вашего пера, всегда переживаю острые переживания. В Вашем пере волнует борьба за хорошее внутри человека. Мои соседи того же мнения, и мы часто обсуждаем совместно Ваши умные сочинения, выхваченные из жизненных процессов людей.
Когда получаем газету, перво-наперво ищем Ваше фамилие, и если ее нету, то и не читаем – скука одолевает. Пишите, Татьяна, чаще. Пишите, почему нет снижения цен и других достижений? Почему к нам в Малые Херы не приезжают выдающиеся артисты для обмена культурными ценностями? Многое еще хочется поведать Вам, зная Ваше чуткое отношение к трудящимся. К примеру, выходил я больную курицу (чахотка легких). И что же Вы думаете? На основании найденных у соседей во дворе перьев и пуха, она была похищена в период именин бухгалтера завода “Путь в коммунизм”.
Прошу этот случай описать с присущей Вам верой в человека.
Или возьмем такое: у моего кореша случился геморрой, после чего он, недолго думая, скончался, не дождавшись врача. Несмотря на мои позывные, врачиха явилась через отрезок времени. Совместимо ли это с нашей конституцией?
В это, Татьяна, надо вникнуть, чтобы покончить с пережитками нашей счастливой жизни! В наступающем новом 1967 году желаю Вам острее оттачивать Ваше гневное перо на благо Родины. Желаю Вам счастья в личном разрезе.
С глубоким почтением Кафинькин А. И.
Мой адрес: Малые Херы, Бол. Помойная (бывшая Льва Толстого), собственный дом».
И снова из воспоминаний Бориса Ефимова: «Раневская находилась в дружбе с Татьяной Тэсс, хотя трудно себе представить более разные характеры: экспансивная, эмоциональная, не слишком воздержанная на язык Фаина и сугубо практичная, деловитая, скуповатая Татьяна.
Помню, мы с Татьяной Тэсс были на премьере спектакля “Странная миссис Сэвидж”. Как всегда, игра Раневской произвела огромное впечатление, и мы на другой день послали ей общую телеграмму, высказывая свое восхищение. Вскоре я получил от Раневской ответную телеграмму с трогательными словами благодарности. Мы жили с Татьяной Тэсс в соседних подъездах, и, встретив ее на следующий день во дворе, я спросил:
– Таня, вы получили телеграмму от Раневской?
– Никакой телеграммы я не получала, видимо, начхала она на меня. Наверное, надулась почему-то. За что – не пойму.
Через пару дней мы сидели с Раневской рядом в Доме кино на просмотре итальянского фильма со знаменитой Клаудией Кардинале.
– Фаиночка, – спросил я, – что у вас произошло с Таней Тэсс? Она обижена, что вы ответили только мне на нашу общую телеграмму.
– А пошла она в ж… Посудите сами, Боря. Мне надо было срочно перекрутиться с деньгами. Вы знаете, что Танечка достаточно состоятельная дама. И я спросила ее выручить меня на пару дней. И вы знаете, как элегантно она мне ответила? “Фаиночка, вам будет трудно их вернуть”. Какая изобретательная форма отказа… Помоему, это большое свинство. Да Бог с ней. Скажите лучше, как поживает ваш очаровательный Собакевич?»
Когда я последний раз виделся с Борисом Ефимовым – это было 24 марта 2006 года, – он сказал мне: «Если надумаете когда-то писать о Фаине Георгиевне, я вам еще много сумею рассказать, ибо я свою книгу уже закончил. Как жаль, что вы уже не сумеете встретиться с Зиновием Ефимовичем Гердтом! Они с Раневской так любили друг друга. Думаю, что он написал о ней воспоминания, но где они – я не знаю. А свой рассказ о Раневской я хотел бы закончить запомнившимися мне навсегда ее словами: “Я не имею права жаловаться – мне везло на друзей”».
Автор
Театровед и литературовед Матвей Гейзер – в числе главных знатоков культуры русских евреев. Отточив перо на научных исследованиях о библейских мотивах в русской поэзии XIX века и русско-еврейских литературных связях, он взялся за популярные биографии певца Леонида Утесова, поэта Самуила Маршака и актера Соломона Михоэлса, изданные в серии «Жизнь замечательных людей». Его новая книга о Фаине Раневской – это скрупулезное жизнеописание артистки, которая сочетала талант, восхищавший современников, от Анны Ахматовой до Сталина и Франклина Рузвельта, с феерическим чувством юмора.
В 1934 году Раневскую открыл для кино, да и для себя, Михаил Ромм. Однажды, побывав на репетиции в Камерном театре, он обратил внимание на актрису, «ни на кого не похожую». В ту пору он мечтал снять фильм по новелле Ги де Мопассана «Пышка». Увидев Раневскую, он с первого взгляда оценил ее талант и тут же решил пригласить ее на роль госпожи Луазо. В тот же вечер он подождал Фаину Георгиевну после спектакля и сделал ей предложение: «Об отказе не может быть и речи!» Уже через несколько дней они встретились на «Мосфильме». Условия работы были жесточайшие: во-первых, сниматься у Ромма можно было только в свободное от театра время, во-вторых, шум и суета, царившие на киностудии, испугали Раневскую. Она хотела было сразу отказаться, но поняла, что это ей не по силам. Пройдут годы, и она напишет о Михаиле Ильиче: «Ромм… до чего же он талантлив, он всех талантливей!»
Фильм «Пышка» был немым, и характер своей героини актриса передавала через выразительную мимику и пластику, а также французскую артикуляцию. И еще на лице мадам Луазо выразительно отражались переживания всей компании, находившейся в дилижансе, – пошлых и блудливых буржуа, ханжей и сплетников. Апогеем лицемерия стали кадры фильма, показавшие ночь в гостинице, где остановились путники: все те, кто еще недавно демонстративно презирал «девицу Руссо» по прозвищу Пышка за ее ремесло проститутки, стали дружно уговаривать ее уступить требованиям прусского офицера и переспать с ним – от этого зависело продолжение их путешествия.
Больше всех старалась мадам Луазо. А после этой ночи спасенные Пышкой пассажиры дилижанса снова дружно запрезирали ее. Она чувствовала себя оскорбленной и оплеванной.
Главную героиню играла молодая актриса Галина Сергеева, наделенная выразительной «французской» фигурой. Вспоминают, что, увидев ее впервые в платье с глубоким декольте, Раневская выдала остроту: «Да, не имей сто рублей, а имей двух грудей!» И оказалась права: в следующем году секретарь ЦИК Авель Енукидзе, известный любитель прекрасного пола, лично включил Сергееву в список актеров, удостоенных почетных званий и наград. Свое решение он объяснил так: «У этой артистки очень выразительные большие… глаза». И Сергеева в двадцать лет стала заслуженной артисткой республики – Раневская, как мы помним, удостоилась этого звания на несколько лет позже.
О работе Фаины Георгиевны в «Пышке» вспоминает актриса Екатерина Юдина: «Роль имела успех и стала прологом ко многим незабываемым образам, созданным актрисой на экране. Она обладала способностью характерным жестом или поворотом лица прожить целую судьбу. Раневская – соавтор своих ролей. Да и в кино актриса становилась не только соавтором, но и единственным автором отдельных эпизодов».
В сентябре 1939 года произошел очередной раздел Польши – на сей раз ее поделили между собой СССР и Германия. Восточные польские области отошли к Советскому Союзу, и тогда судьба вновь свела Раневскую и Ромма в фильме «Мечта», посвященном «историческому воссоединению». Сценарий фильма написал Евгений Габрилович, который в то время не был знаком с Раневской. Михаил Ильич, прочитав сценарий, восторженно произнес: «У меня есть исполнительница на роль мадам Скороход! Она родилась, создана именно для этой роли!»
Пожалуй, ни одна героиня, созданная Раневской в кино, не раскрывает ее личность так, как Роза Скороход. Настолько много неожиданностей, противоположностей показывает она в этом образе. Одна из его граней – преданная еврейская мама, о которой написано и сказано так много. Быть может, лучше всего о ней говорит пословица: «Нет хорошей смерти, нет плохой матери». Роза, влюбленная в своего сына, в момент разочарования в нем решается на невозможное – не находиться с ним под одной крышей, то есть она сознательно разрушает традиции, материнские устои, да, по сути, и все представления о добре и справедливости. Ее любовь к сыну, власть над ним оборачиваются проклятием, несчастьем.
Играя Розу Скороход, Раневская сумела показать, что трагедия одной человеческой души является воплощением несправедливого социального строя. Незабываема сцена прощания Розы с сыном. В ее взгляде глубокая печаль и боль. А как звучит ее вопрос, обращенный к нему: «Объясни мне ты, инженер, зачем пропала моя жизнь?» Сколько отчаяния в этих словах, сколько горя за бессмысленно прожитую жизнь, за свою беззащитность!
Фильм этот принес Раневской известность мирового уровня. В Белом доме картину видел президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт, сказавший: «На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса». Видел «Мечту» и знаменитый в то время американский писатель Теодор Драйзер. Вот что писала об этом его супруга Элен Драйзер: «Теодор был очень болен. Ему не хотелось писать, не хотелось читать, не хотелось ни с кем разговаривать. И однажды днем нам была прислана машина с приглашением приехать в Белый дом. Советский посол устроил специальный просмотр фильма “Мечта”. В одном из рядов я увидела улыбающегося Чаплина, Мэри Пикфорд, Михаила Чехова, Рокуэлла Кента, Поля Робсона.
Кончилась картина. Я не узнала своего мужа. Он снова стал жизнерадостным, разговорчивым, деятельным. Вечером дома он мне сказал: “«Мечта» и знакомство с Розой Скороход для меня величайший праздник”. И Драйзер, взяв в руки перо, начал писать статью о “Мечте”. Он писал ее три месяца, но, к сожалению, рукопись была потеряна».
***
С фильмом «Подкидыш», после выхода его на экран в 1940 году, к Раневской пришел первый успех у широкой публики. Прочитав сценарий (авторы Агния Барто и Рина Зеленая), Раневская спросила авторов: «Скажите правду, сценаристы роль Ляли писали под меня?»
Ляля – немолодая бездетная женщина, страстно любящая детей.
Завязка фильма вот в чем: увидев на улице заблудившуюся девочку, она тут же, не раздумывая, прибирает ее к рукам, то есть удочеряет.
При ней постоянно находится муж-подкаблучник по имени Муля, робкие возражения которого решительно пресекаются властной супругой. Ляля – человек самоуверенный во всех поступках, которые совершает, к тому же уверенный в своем незыблемом праве морального судьи. Но все эти недостатки могут быть оправданы ее неимоверной, искренней, бескорыстной любовью к детям. Рост Раневской, ее комплекция очень способствовали тому, чтобы она подошла на эту роль. Однажды в ходе съемок, заметив растерянность экранного мужа (его играл актер Петр Репнин), Ляля-Раневская воскликнула: «Муля, не нервируй меня!» Фраза эта, отсутствовавшая в сценарии, моментально сделалась крылатой. В ту пору именно такой фильм нужен был зрителям: недавно закончился Большой террор, и большинство людей хотели забыть о бесконечных поисках «врагов народа» и найти в жизни что-то светлое, счастливое. А может ли быть большее счастье, чем любовь к детям?
После «Подкидыша» Раневская стала любимицей не только взрослых, но и детей. Они толпами бегали за ней на улице и кричали: «Муля, не нервируй меня!» Но эта искренность, непосредственность детей скорее нравилась Раневской, чем раздражала. Неудивительно, что вскоре она опять снялась в детском фильме, это был «Слон и веревочка» (сценарий Агнии Барто). Участие в детских кинофильмах продолжилось уже после войны фильмом «Золушка» по пьесе Шварца. Но классикой осталась роль Ляли в «Подкидыше», по которой актрису узнавали даже люди далекие от кино.
Как анекдот рассказывают случай, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев, вручая Раневской по случаю восьмидесятилетия орден Ленина, вместо приветствия сказал: «А вот идет наша Муля, не нервируй меня!» Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю».
В чем отличие Фаины Раневской от многих других актрис, снимавшихся в фильмах для детей? Она относится к детям очень серьезно.
Не упрощает психологического построения роли, не думает, что дети ее не поймут. Она доверяет их художественному вкусу, и, как ни странно, дети это чувствуют, улавливают. Свидетельством тому – отношение к Раневской детей: она стала желанным гостем в домах пионеров, детских клубах. Ей писали сотни писем, небольшая часть которых публиковалась в «Пионерской правде» или зачитывалась по радио.
***
Я, конечно же, был наслышан о дружбе Раневской с легендарным советским художником-карикатуристом Борисом Ефимовым. И, разумеется, при первой возможности расспросил его об этом, а позже прочел его книгу «Десять десятилетий», где он писал: «Я дружил со многими выдающимися женщинами нашей страны, и даже среди самых-самых Раневская занимает особое место, я бы сказал, особую нишу».
«Помню, – вспоминал Ефимов, – как-то после спектакля “Дальше – тишина” мы с женой и внуком Витей зашли за кулисы с цветами для Фаины Георгиевны.
– Спасибо вам, Фаиночка, огромное. Вы играли потрясающе.
– А вы думаете, это легко дается? – спросила Раневская и вдруг заплакала. – Ах, как я устала… От всего, от всех и от себя тоже.
Я растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать, и решил поменять тему разговора:
– А это, Фаиночка, наш внук, Витя. А есть еще внук поменьше, Андрюша, которого мы называем Поросюкевич.
Фаина Георгиевна улыбнулась сквозь слезы:
– Поросюкевич? Это очаровательно. А почему?
– А он с рождения был толстенький, как поросенок.
С тех пор, где и когда бы мы ни встречались, Раневская неизменно спрашивала:
– А как поживает ваш очаровательный Собакевич?
– Не Собакевич, а Поросюкевич, – обиженно поправлял я.
– Да, да. Простите, дорогой. Конечно Поросюкевич.
Но при следующей встрече все повторялось».
Воспоминания Бориса Ефимова, как всегда, лились рекой, потоком. Рассказывал он и о дружбе Раневской с Татьяной Тэсс – эта талантливая писательница сегодня почти забыта. Сохранилось немало писем, адресованных Раневской Тэсс и наоборот.
Вот одно из таких писем, написанное Раневской от имени провинциала Кафинькина из поселка Малые Херы:
«Здравствуйте, Татьяна Тэсс!
Увидел я Вашу карточку, и невозможно смотреть без волнения, как Вы загадочно улыбаетесь – “Огонек”, № 45, индекс 70663.
Рассказ при ней написан с большим знанием дела. Хотя я не люблю чтения про буржуазный строй, чуждый советским людям.
Из Вашего яркого сочинения видно, что наши люди лучше заграничных, хоть я и пострадал от нашего, советского. Я был обкраден племянником на почве доверия к людям.
Этим летом я решил удалиться на свежий воздух для поправления организма. Как говорится, годы берут свое, а по просьбе вышеизложенного родственника я оставил его в своем домике на предмет стережения имущественного фонда, так как в последнее время что в Малых Херах неспокойно от тунеядцев и были случаи нападения с помощью холодного оружия. Это нежелательное явление со стороны молодежного туризма, которые повадились наблюдать достижения предков по линии церквей, а также банных сооружений далекого прошлого.
Возвратился я полный сил, как тут же обнаружил пропажу кальсон (две пары темно-фиолетовых с начесом), а также пиджака (люстрин) и настольной лампы (импорт). Зная, как перо в Ваших руках хлестко бьет по явлениям и как душевно, горячо Вы переживаете на страницах прессы отрицательные стороны нашей действительности, прошу Вас написать про мой случай, имевший место.
И еще должен сказать, что, когда читаю Ваши произведения, сходящие с Вашего пера, всегда переживаю острые переживания. В Вашем пере волнует борьба за хорошее внутри человека. Мои соседи того же мнения, и мы часто обсуждаем совместно Ваши умные сочинения, выхваченные из жизненных процессов людей.
Когда получаем газету, перво-наперво ищем Ваше фамилие, и если ее нету, то и не читаем – скука одолевает. Пишите, Татьяна, чаще. Пишите, почему нет снижения цен и других достижений? Почему к нам в Малые Херы не приезжают выдающиеся артисты для обмена культурными ценностями? Многое еще хочется поведать Вам, зная Ваше чуткое отношение к трудящимся. К примеру, выходил я больную курицу (чахотка легких). И что же Вы думаете? На основании найденных у соседей во дворе перьев и пуха, она была похищена в период именин бухгалтера завода “Путь в коммунизм”.
Прошу этот случай описать с присущей Вам верой в человека.
Или возьмем такое: у моего кореша случился геморрой, после чего он, недолго думая, скончался, не дождавшись врача. Несмотря на мои позывные, врачиха явилась через отрезок времени. Совместимо ли это с нашей конституцией?
В это, Татьяна, надо вникнуть, чтобы покончить с пережитками нашей счастливой жизни! В наступающем новом 1967 году желаю Вам острее оттачивать Ваше гневное перо на благо Родины. Желаю Вам счастья в личном разрезе.
С глубоким почтением Кафинькин А. И.
Мой адрес: Малые Херы, Бол. Помойная (бывшая Льва Толстого), собственный дом».
И снова из воспоминаний Бориса Ефимова: «Раневская находилась в дружбе с Татьяной Тэсс, хотя трудно себе представить более разные характеры: экспансивная, эмоциональная, не слишком воздержанная на язык Фаина и сугубо практичная, деловитая, скуповатая Татьяна.
Помню, мы с Татьяной Тэсс были на премьере спектакля “Странная миссис Сэвидж”. Как всегда, игра Раневской произвела огромное впечатление, и мы на другой день послали ей общую телеграмму, высказывая свое восхищение. Вскоре я получил от Раневской ответную телеграмму с трогательными словами благодарности. Мы жили с Татьяной Тэсс в соседних подъездах, и, встретив ее на следующий день во дворе, я спросил:
– Таня, вы получили телеграмму от Раневской?
– Никакой телеграммы я не получала, видимо, начхала она на меня. Наверное, надулась почему-то. За что – не пойму.
Через пару дней мы сидели с Раневской рядом в Доме кино на просмотре итальянского фильма со знаменитой Клаудией Кардинале.
– Фаиночка, – спросил я, – что у вас произошло с Таней Тэсс? Она обижена, что вы ответили только мне на нашу общую телеграмму.
– А пошла она в ж… Посудите сами, Боря. Мне надо было срочно перекрутиться с деньгами. Вы знаете, что Танечка достаточно состоятельная дама. И я спросила ее выручить меня на пару дней. И вы знаете, как элегантно она мне ответила? “Фаиночка, вам будет трудно их вернуть”. Какая изобретательная форма отказа… Помоему, это большое свинство. Да Бог с ней. Скажите лучше, как поживает ваш очаровательный Собакевич?»
Когда я последний раз виделся с Борисом Ефимовым – это было 24 марта 2006 года, – он сказал мне: «Если надумаете когда-то писать о Фаине Георгиевне, я вам еще много сумею рассказать, ибо я свою книгу уже закончил. Как жаль, что вы уже не сумеете встретиться с Зиновием Ефимовичем Гердтом! Они с Раневской так любили друг друга. Думаю, что он написал о ней воспоминания, но где они – я не знаю. А свой рассказ о Раневской я хотел бы закончить запомнившимися мне навсегда ее словами: “Я не имею права жаловаться – мне везло на друзей”».
Автор
Театровед и литературовед Матвей Гейзер – в числе главных знатоков культуры русских евреев. Отточив перо на научных исследованиях о библейских мотивах в русской поэзии XIX века и русско-еврейских литературных связях, он взялся за популярные биографии певца Леонида Утесова, поэта Самуила Маршака и актера Соломона Михоэлса, изданные в серии «Жизнь замечательных людей». Его новая книга о Фаине Раневской – это скрупулезное жизнеописание артистки, которая сочетала талант, восхищавший современников, от Анны Ахматовой до Сталина и Франклина Рузвельта, с феерическим чувством юмора.
Комментарии (0)