• Развлечения
  • Книги
Книги

От писем Набокова до романов Грасса: важные книжные новинки и переиздания, чтобы прочесть весной

Долгожданные переиздания (от писем Владимира Набокова жене Вере до «Данцигской трилогии» лауреата Нобелевской премии Гюнтера Грасса), интеллектуальный фикшн о писателях прошлого и модернистские игрища — все это в подборке важных книг этой весны, которую специально для «Собака.ru» составил Артем Макоян, сотрудник петербургских «Подписных изданий». Там 29 февраля пройдет традиционная високосная распродажа (и онлайн с доставкой по России тоже!) со скидками от 30 до 70% — ловите момент! 

Фото предоставлено магазином «Подписные издания», издательство Corpus

Владимир Набоков «Письма к Вере» (16+)

«Годы гаснут, мой друг, и, когда удалятся совсем, никто не будет знать, что знаем ты да я».

Знакомство, зародившееся на эмигрантском балу и продленное взаимной симпатией — ее интересовали его «романтические обертоны», а он был очарован как поэт — переросло в едва ли не самую длительную и насыщенную историю любви на весь литературный мир. В ней находилось место обожанию и измене, заблуждениям и откровениям, красоте мгновения и мыслям о вечном.

Какая бы ни была эпоха в их судьбах (начинающие литераторы, сбегающие от страстей режима эмигранты или обремененные славой персоны), сохранялась одна константа: Владимир и Вера Набоковы постоянно обменивались письмами. Сейчас их можно рассматривать и как дополнительный комментарий к раскатам эпохи, и как необходимую реакцию на личные перемены, и даже как отдельный сюжет жизни человека, привыкшего эти самые сюжеты придумывать.

«Письма к Вере» похожи на эпистолярный роман, одинаково драматичный и реалистичный, внимательный к чувству и не отягощенный морализаторством. А множество иллюстраций и подробные комментарии еще больше придают живости образу известной пары. Вступительная статья принадлежит новозеландскому литературоведу Брайану Бойду, крупнейшему биографу Набокова.

Corpus

Фото предоставлено магазином «Подписные издания», издательство «Иностранка»

Колм Тойбин «Мастер» (18+)

Пытаться влезть в голову замкнутого одиночки — для любого автора дело неблагодарное, но интригующее. В этом, как правило, сочетаются непредсказуемость фантазии погружающегося, любопытство и верность факту вместе с ремесленническим мастерством и личным отношением к тому, чью жизнь дерзнешь поместить на страницы. А еще есть опасность штампа и пресловутого внутреннего голоса, о который рискует споткнуться повествование: тогда получится что-то вроде «Принца Модильяни» Анджело Лонгони или очередного «Венского гения Эгона Шиле».

Ирландский писатель Колм Тойбин избрал для литературного погружения фигуру не менее романтическую (по мировоззрению, а не по восприятию другими) — это существовавший меж миром живых и потусторонними пространствами писатель Генри Джеймс, оставивший после себя обширное наследие и столько же мифов, недомолвок и таинств. Тойбин называет Джеймса своим любимым автором. Он ценит в нем приверженность строгой форме при сюжетной фривольности — поэтому его «Мастер» стал биографическим романом, поделенным на одиннадцать глав и охватывающим период с 1895 по 1899 года (когда появились самые известные работы Джеймса). Но главный герой — скорее оммаж реально существовавшему писателю, нежели строгая реплика. 

«Мастер» начинается с одного из самых тяжелых моментов жизни Джеймса — с провала его пьесы. Тойбин акцентирует внимание на подобных сценах, укрупняя их и углубляя реакцию персонажа, чтобы рассказать о том, кем для него является реальный Генри Джеймс — непререкаемым авторитетом и человеком тысячи фобий. Что ни скажи, а герой идеальный: как для мира девятнадцатого столетия, так и для романа века двадцать первого.

«Иностранка»

Фото предоставлено магазином «Подписные издания», издательство Individuum

Алексей Смирнов фон Раух «Доска Дионисия» (16+)

Не перевелись еще пророки на земле русской. Роман в десяти клеймах (в иконописи это сюжетные элементы, которые обрамляют святой лик, а здесь — главы) посвящен поиску пропавшей иконы. Его написал Алексей Смирнов фон Раух, полумифическая фигура Второго русского авангарда, который и храмы реставрировал, и картины писал.

В «Доске Дионисия», написанной в 1976 году без перспективы на издание, сочетаются века и нравы, причем абсолютно иррационально: подобно тому, как фон Раух видел в византийской иконе и кубизм, и Мондриана, и Поллока, в этом доселе утерянном литературном документе застойной эпохи, отдающем лингвистической вакханалией, есть и прелести русского языка, и быт советского научного сотрудника, и подноготная скупки икон, и просто завлекательный искусствоведческий детектив. Автор переключается между этими регистрами очень изящно. Герой андеграундных выставок по всей Европе и приятель Юрия Мамлеева, Смирнов фон Раух прожил насыщенную творческую жизнь, в которой бывало разное, но осталось малое, как минимум, от литературного наследия: только посмертный сборник эссе «Полное и окончательное безобразие», а теперь и этот недавно найденный роман.

Individuum

Фото предоставлено издательством «Подписных изданий»

Наталия Гинзбург «Семейный лексикон» (16+)

Время размывает — делает черты лиц расплывчатыми, движения неразличимыми, а события лишает смысла, оставляя нас разбираться с их неумолимыми последствиями. Неопрятный ход времени смешивает шаги, заставляя спотыкаться о ложное. Одним из последних прибежищ сохранения памяти становится язык, одновременно знакомый и один на всех, но для каждого сокровенный по-своему.

Наталия Гинзбург, одна из самых значимых итальянских писательниц XX века, вкрадчиво и деликатно подводит нас, читателей, к истории своей семьи, память о которой жива в словечках и фразочках — они становятся проводником к личному и прожитому, а за каждым выражением скрыта своя история. «Семейный лексикон» — это пронизывающая работа памяти и огромное, трепетное внимание к окружающему: к людям, родным и породнившимся, их привычкам и опоясывающим событиям. Про саму повествовательницу, Наталию, в романе найдется едва ли несколько строк (как и не будет обширных откровений о жизни в Италии при Муссолини), что действует отрезвляюще в наше эгоистичное время, хотя «Семейный лексикон» плоть от плоти и является воспоминанием Наталии — и никого кроме. 

Разумеется, когда такой сокровенный текст выходит на другом языке и в иную эпоху, особое значение приобретает работа переводчика, которому нужно быть внимательным к каждому знаку, способному воспоминание исковеркать. Поэтому издательство «Подписные издания» выпускает классический перевод «Семейного лексикона» Генриха Смирнова в современной редакции итальяниста Марии Громыко и в сопровождении вступительной статьи Анны Ямпольской, переводчицы и преподавателя Литературного института им. Горького. Погружаемся трепетно.

«Подписные издания»

Фото предоставлено магазином «Подписные издания», издательство «Альпина. Проза»

Гюнтер Грасс «Данцигская трилогия» (18+)

Парад переизданий продолжают произведения нобелевского лауреата Гюнтера Грасса, которого обсуждали, обсуждают и будут обсуждать. Иронично-гротескный стиль его романов оказывается прибежищем для извечного человеческого приключения, вины и отваги. Славу немецкому писателю составили тексты, объединенные по месту и времени действия в «Данцигскую трилогию» («Жестяной барбан», «Собачьи годы», «Кошки-мышки»), которую как раз и переиздала «Альпина. Проза».

Дебютный «Жестяной барабан» — о перипетиях жизни решившего не вырастать (от презрения к быту взрослых) Оскара Мацерата. Он наблюдает за судьбоносными для страны моментами как бы из-под тонкой вуали заблуждений, окутавшей с головой обычных людей, которые и повинны в главной трагедии XX века. «Собачьи годы» — самый символически насыщенный роман Грасса, где каждый эпизод может прочитываться с нескольких точек зрения и c разными интонациями. Это и самый изощренный текст в трилогии: «Собачьи годы» объединяют в себе нескольких рассказчиков, три временных периода, разные стилистики (тут и действие от первого лица, и роман в письмах). Но посыл один — времена меняются, а «собачность» лет остается. А это значит, дело не в отдельных людях и событиях. Повесть «Кошки-мышки» представляет собой воспоминания персонажа по имени Пиленц.

Все три книги составляют важнейшую страницу модернистской литературы. А говорится на этой странице о возможности слова и образа отражать реальность — изогнуто, вычурно, абсурдно. 

«Альпина. Проза»

Фото предоставлено магазином «Подписные издания», издательство Individuum

Морган Мейс «Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности» (18+)

Распущенность, отрицание культуры и вечное брожение в пьяных пара́х — самые бахвальские страницы философии и искусства принадлежат Силену, богу вина и разгула, наставнику Диониса и вдохновителю творцов. Через работу одного из таких («Пьяный Силен» Питера Пауля Рубенса) американский философ и арт-критик Морган Мейс выстраивает любопытный сказ о самом Силене, отпившем бренности жизни, его влиянии на искусство, а также об истоках пессимизма, исканиях Ницше, значении города Антверпена в истории живописи и многих других трещинах реальности, которые замечаются насмешливым вакхическим взором.  

Individuum

Комментарии (0)

Купить журнал:

Выберите проект: