Он писал стихи с детства и впервые опубликовал их уже в двадцать лет. С тех пор прошло полвека, он выпустил более двадцати собственных книг, стал лауреатом Государственной премии России, Пушкинской, а также национальной премии «Поэт». Сегодня Александр Семенович – главный редактор книжной серии «Новая библиотека поэта» и член редколлегии легендарного журнала «Звезда».
Вы принадлежали кругу литературной молодежи, близкому Анне Ахматовой.
Не совсем так. Я приходил к Ахматовой самостоятельно. Бродский, Бобышев, Найман и Рейн приходили вчетвером. А я приходил к Анне Андреевне один. Конечно, каждый мой визит к ней был для меня событием. Анна Андреевна, выслушав несколько моих стихотворений, сказала: «Хорошо. У вас поэтическое воображение». Теперь я понимаю, что поэтическое воображение – это важная отличительная черта поэта, и она ее увидела. В другой раз, когда я подарил ей свою первую книжку «Первое впечатление» в начале 1963 года, она похвалила стихи более подробно. Помню, ей понравилось стихотворение «Флора» о статуе в Летнем саду, и она сказала: «Вы выбрали в Летнем саду “Флору”, а я – “Ночь”». Для меня чрезвычайно важно было знакомство с ней. Но я не мог себе позволить отнимать у нее много времени. Понимал, что ей много лет и что у нее есть дела более важные, чем разговоры со мной.
Как вы считаете, поэзия оказывает влияние на умы поколений?
Я вообще думаю, что воспитательная роль литературы – это понятие придуманное, необходимое для педагога. Поэт этим, конечно, не занят. Стихи не воспитывают, это не их функция. Но происходит безусловное влияние – они учат попутно, незаметно. Мой сын – трудолюбивый человек. Он работает на радио, он поглощен этим делом. Между тем, я никак его не воспитывал, никогда ему не говорил: «Ну-ка, Женька, садись за стол и работай». Он просто видел меня сидящим за столом. Это и есть пример. Он приходил маленький и спрашивал: «Папа, ты что сидишь, как спишь?» А это я задумался над листом бумаги. Вот так же и стихи. Они никого специально не воспитывают: воздействуют на нас, пробуждают чувства, учат мыслить – и при этом не поучают.
Вы рады, что видели разные эпохи?
Ну, а как же, конечно. У меня, например, есть стихи, недавно написанные, которые начинаются так: «Тому, чья жизнь пришлась на два тысячелетья, / Кивают, золотясь, созвездья и соцветья». И он не может назвать свой век мотыльковым, потому что живет в двух тысячелетиях: «…одной ногою в том, другой ногою – в этом». Я считаю, что мне невероятно повезло. Потому что в детстве я видел деспота на мавзолее, потом видел увядание советской власти, потом – перестройку, вижу новые времена, есть с чем сравнивать. Мне и моему поколению был преподнесен такой необыкновенный подарок. Представляю себе, как были бы счастливы Мандельштам или Пастернак увидеть нынешнее время, несмотря на все его недостатки и безобразия. Безусловно, в этом смысле мы вытянули счастливый билет. Вот мы сейчас с вами говорим, и это хорошо уже потому, что я не думаю о том, что за какие-нибудь слова у меня могут быть большие неприятности. Свободно говорю все, что думаю. Это самое главное. Великое достижение, которое может оценить только человек, живший в несвободное время. Дальше начинаются не столь важные, но тоже существенные вещи. Допустим, меня в советское время не выпускали за границу. Выезжать на Запад я стал только при Горбачеве – и увидел Рим, Венецию, Лондон, Париж: ничего такого не мог себе даже представить, только в мечтах. Дальше, мелочь, но очень существенная – посмотрите вокруг, нет очередей. А что такое советская жизнь? Это очереди за женскими сапогами в универмаге или за мясом в мясном отделе. В общем, кошмар.
Зато стихи стали меньше читать.
Да, безусловно. Тиражи упали. Боже мой! Моя первая книжка вышла тиражом десять тысяч экземпляров и была раскуплена за несколько дней. Сегодня тираж три тысячи экземпляров – это уже очень хорошо, как правило, две тысячи. Грустно, но, по-видимому, многое на себя взял Интернет – есть возможность читать стихи там. Я-то не могу к этому привыкнуть и с этим никогда не смирюсь. Только потому, что для меня важно держать книгу в руках. Я и пишу стихи от руки, а не на компьютере. На компьютере только перепечатываю, это пишущая машинка. Писать стихи можно только от руки.
Вы общаетесь с коллегами-поэтами?
Конечно, есть очень талантливые поэты, живущие в Петербурге. Я веду литобъединение в Доме современной книги. Сюда приходят люди разного возраста, давно пишущие стихи, выпустившие много книг, очень талантливые, самостоятельные поэты. Это просто круг друзей. Мы говорим о стихах, и разговор этот предметный, конкретный. Ты держишь перед собой стихотворение и пальцем показываешь: «Вот в этой строке ты допустил ошибку, это плохо. А вот здесь очень хорошо». Такие вещи куда важнее, чем общие рассуждения. Так музыкант за роялем имеет возможность взять ту или иную ноту.
Кому адресованы ваши стихи?
Иногда я позволял себе сказать такую фразу, что я и стихи пишу отчасти для своих предшественников. То есть мне интересно было бы прочесть свои стихи Пастернаку или Анненскому, или Тютчеву. Не знаю, как бы они к этому отнеслись, может быть, вовсе не были бы им рады, но такое желание существует. И оно мне помогает писать.
Комментарии (0)