Эта обладательница дипломов врача-нейрофизиолога и филолога-русиста – главный фаворит всех городских поэтических соревнованийслэмов. Ее лучший сборник стихов называется Zaeblo, но эпатажности и позы в этом нет: Романова из тех немногих современных поэтов, для кого мат всего лишь деталь, отражающая бытовую реальность, в которой они живут.
Кажется, вы родом из Белоруссии?
Родители у меня из Питера, но росла я у бабушки в Белоруссии. Потом меня привезли в Питер, но мне здесь было очень х...во. Так что пришлось меня назад вернуть. Школу я там заканчивала, а сюда приехала в универ на филфак поступать.
Выбор родителей?
Родаки тут ни при чем. Мать хотела, чтобы я на библиотечно-информационном училась, потому что она сама его окончила. Думала, мне этого достаточно будет. А ни х...! Но в универе народ крайне отсталый, замороженный. Они будто застряли в 1970-х годах, в каких-то своих пыльных интересах. Ну как с такими общаться?
Но вы же общались: университет закончили, диплом про Пастернака написали.
Для меня это загадка. Сейчас бы ни за что так не смогла. Тогда Пастернак был мне интересен, а теперь уже нет. Классика – это мертвый язык.
Вы сразу занялись экстремальной поэзией?
Нет, все предыдущие книги, кроме «Публичных песен», – это вообще лирика. А Zaeblo – книга для подростков. Вот сейчас я страшную книжку написала, про ад, называется «Индюк», выйдет в издательстве «Красный матрос». Это уже не только для детей, а для всех. Хотя взрослых дядей и тетей я не люблю совсем. Вот почитай в Zaeblo: «Мне все время голимо зырить на чужых родаков / (ну уж насчет своих-то вобще отдельная тема). / Чтобы всех людей стабильно превращать в мудаков – / для этого нужна какая-то спецыальная, особенная система». Мое развитие остановилось в пятнадцать лет. Мне и сейчас примерно столько. Я недавно прочитала, что это гормональный сбой, патология. Наверное, не самая худшая. Конечно, подростком-то быть пи…то. Сейчас это как-то реже происходит, а вот раньше у меня дома такой трэш был – настоящий арт-центр. Собирались человек по шестьдесят малолетних панков, бухали, пели «Гражданскую оборону». Теперь мне те чуваки звонят, предлагают опять собраться. Но зачем мне здесь двадцатилетние? У них уже пошла другая программа.
Zaeblo проиллюстрировал ваш друг Григорий Ющенко из арт-группировки «Протез», тот самый, что в галерее Navicula Artis сделал выставку «Реклама наркотиков», запрещенную Госнаркоконтролем. К «Индюку» тоже он картинки рисовал?
Да, но они получились не мультяшные, как здесь, а страшные – коллажи, настоящий Босх. Пойдем его работы позырим. У него в октябре в «Глобусе» персональная выставка будет. Вот эта его картина называется «Наркоман задушил бабушку георгиевской ленточкой».
У вас ведь тоже была выставка?
Да, тоже персональная, несколько лет назад в галерее «Борей». Тогда мои работы в Лондон продали и в Канаду. В «Борее» все в шоке были: до этого у них никто ни х... не покупал. Я себя вообще считаю действующим художником, но не рисую, хотя Гриша мне без конца всякие кисточки и гуаши подсовывает, а делаю коллажи из репродукций. Они имитируют различные изобразительные техники: акварель, сангину, гуашь, масло. Издалека и не поймешь, как это сделано. Последняя серия называется «Штыр» – про наркоманов. Вот, например, люди, наевшиеся грибов. Они и сами как большие грибы. Есть еще коллажи «Удолбанные в жопу», «Нераскумаренные гопники» и «Палево».
А зачем вам в комнате школьная доска?
Я создала свою школу грамотности и занимаюсь с учениками по своей системе. Ко мне приходит очень много и подростков, и взрослых. У некоторых потом даже эффект корректора появляется: любые тексты править могут. Я после филфака на нейрофизиолога выучилась и понимаю, почему подростки делают элементарные ошибки: не потому, что они правил не знают, а потому, что в момент письма не осознают, какое именно слово пишут. У нас есть специальные задачи, в которых расставлены алгоритмы – особые знаки. И эффект виден сразу. А грамматика – это фуфло. Кстати, мой метод запатентован. Этой программе больше пятнадцати лет. Но у нее идет постоянный апгрейд. Дома я провожу консультации, занимаемся мы в школе напротив Мухинского училища.
Значит, вы еще и врач-нейрофизиолог по образованию?
Да, у меня про медицину даже стихи есть, правда про нейрохирургию. Как будто я нейрохирург и у меня зазвонил телефон, когда я делала пациенту лоботомию. А дальше я про больного вспоминаю: «Он был мертвый, как Хамураппи, / Но, перебив хор ангельских голосов, / Резко сказали: “Наталья! Вас беспокоит магазин-салон «Яппи». / Еще раз напоминаем, что завтра у нас – распродажа мужских трусов!”»
Вы и в кино снимались – кажется, с MC Вспышкиным?
Да, у писательницы и художницы Ирки Дудиной. Она сняла фильм «Про бомжей и ментов». Мы бомжей изображали. А еще мы с друзьями всякие акции устраиваем. Например, перед выборами в Госдуму подошли к избиркому с плакатами «Продам свой голос!». Нас тут же в ментуру повели, причем держали в комнате для интеллигенции – там, где у них собрания проходят. Через пять часов был суд. Протокол получился – настоящий арт-объект: «Гражданка Романова Н. В. держала в руках мягкую игрушку (крыса-панк) с табличкой: “Продам свой голос за бухло!”». Нас оштрафовали на пятьсот рублей. Но это не политическая акция была, а художественная. Вы, наверное, интервью со мной все-таки не напечатаете.
Почему?
Я – сплошное антисоциальное мясо.
Комментарии (0)