Как архитектор Елизавета Гречухина за четыре года сделала из Гатчины мечту Ильи Варламова?

Вы всегда жили в Гатчине?

Я здесь родилась и выросла, а в петербургской Академии художеств выучилась на архитектора. Работала в архитектурной мастерской Максима Атаянца и бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры». В 2010 году мы с мужем — он физик — уехали жить в Женеву, там я занималась преподаванием. Вернулись спустя шесть лет: этого очень хотел муж, для него было важно жить на родине — он тоже из Гатчины. У меня такого желания не было, но я решила, что семья важнее.

Работа в администрации — неожиданное решение для человека с таким опытом.

После возвращения были печаль и тоска — со времен моего детства Гатчина не сильно изменилась. Кроме того, после опыта жизни в Европе у меня назрел вопрос: поменять городскую среду — это несложно и недорого, почему не сделано вообще ничего? Проблемы с инфраструктурой только усугубились, стратегически о развитии никто не думал — просто латали дыры. Был выбор: сидеть и грустить — или узнать, что происходит и можно ли на это повлиять. Я отправилась в администрацию, и оказалось, что в комитете градостроительства и архитектуры Гатчины нет ни одного архитектора. Это типичная ситуация для многих городов страны — никто из архитекторов не хочет работать за 24 тысячи рублей, хотя труда здесь очень много, и это чистый альтруизм. Но для меня зарплата не была целью, так что я устроилась главным специалистом.

Чем вы занимались в администрации?

Система там устаревшая, и у людей нет мотивации быть эффективными. Мне пришлось быть связующим звеном между разными комитетами. Структура раздроблена: приходишь, а тебе говорят: «Мы этим не занимаемся, идите туда-то». Я стала для них клеем. Никогда не думала, что буду заниматься благоустройством, поэтому пришлось заняться самообразованием, изучать сценарное наполнение, идентичность, вовлечение — чтобы не просто лавочки расставлять.

С этого места поподробнее!

Нужно было посмотреть на Гатчину, на то, какие территории в ней не работают, и понять, как их активировать, чтобы они стали точками роста — чтобы гатчинцы по-новому взглянули на родной город. Мне повезло, потому что появилась программа «Комфортная городская среда», а с ней пришли федеральные деньги на общественные пространства и дворы. Я стала активно участвовать во всех конкурсах — благодаря этому получилось реализовать много хороших проектов и в городе стали заметны изменения.

Вообще мы привыкли думать о Гатчине как об императорской резиденции, конечно.

Да, Гатчину на две части делит исторический парк, который является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. И с одной стороны, это очень круто, что в центре города у нас есть огромный дворцово-парковый комплекс. Но с другой — эта территория принадлежит Петербургу и на ней ужесточаются регламенты. Если раньше горожане катались там на велосипедах и устраивали пикники, то сейчас все это запрещено, ходить по газонам, бегать, гулять с собаками нельзя. Это вызывает протест у жителей. Конечно, парк необходимо сохранять и приводить в надлежащее состояние, но также нужно предложить людям альтернативу — места, где они могли бы реализовывать свои потребности, заниматься спортом, отдыхать, проводить мероприятия. Поэтому мы занимаемся развитием общественных пространств.

Какие проекты удалось реализовать за эти четыре года?

Мы вернулись в Россию 30 августа, а 1 сентября я повела старшего сына в первый класс. Мы шли в школу через бульвар Науки  — плиты годов 1960-х, торчащие куски арматуры и лужи. Я торопилась, упала и порвала любимые брюки. И подумала, что невозможно же так жить: мой ребенок будет 10 лет ходить здесь каждый день и смотреть на весь этот ужас. Так первым моим проектом стал бульвар Науки — я сама занималась его разработкой. Когда я пришла, у администрации уже были планы на эту территорию, но это был адский ад — две дорожки с гипсовыми орлами. Я сказала сразу, что так делать нельзя, и села рисовать эскиз. В городе есть институт ядерной физики, мощный научный кластер, от этого мы отталкивались. На асфальт нанесли полосы в виде печатной платы — и люди, как электроны, движутся по ней. Идея в том, что это информационная река — она собирает и разводит гуляющих в разных точках. Мы продумали световые сценарии для вечера: подсвечены велодорожки, есть световые качели и подсветка у скамеек. В этом году мы будем реализовывать второй этап: бульвар станет органично включен в единую систему велодорожек города. Также здесь появятся арт-объекты, посвященные ученым и великим открытиям ПИЯФ — это взял на себя институт. На этот проект мы выиграли 10 миллионов и добавили шесть своих — для общественного пространства это очень мало, поэтому нужно было думать, как самыми простыми способами создать образ, реализовать архитектурные приемы.

И как отреагировали гатчинцы?

Бульвар органично влился в городскую среду: жители района праздновали Новый год именно здесь, радуясь, что не нужно ехать в центр. Здесь же проходят мероприятия, организованные горожанами, собираются школьники, молодежь, бабушки — для каждой группы мы продумали свою территорию. С участием гатчинцев нам также удалось благоустроить порядка пятнадцати дворов. Мы обходили жителей — спрашивали, что они хотят видеть у своего дома, а что им не нужно, и исходя из этого продумывали проект, зонирование, бесконфликтную среду.

Удалось ли вам перекодировать в Гатчине старые пространства?

Например, улица Соборная в центре Гатчины уже была пешеходной, но мы продлили зону без машин — и обнаружили новый открыточный вид города. Подобрали освещение, расставили скамейки, установили проекторы, которые транслируют символику города. В этом году мы продлим пешеходную зону еще дальше. Также получилось сделать сквер у детской библиотеки. Эта территория была заброшенной, на ней выпивали, месили ногами грязь — это центр города, а там даже не было покрытия. Я предложила привести место в порядок. Посмотрели на контекст: здесь есть библиотека, садик. Тогда мы поставили книжные шкафы для буккроссинга, удобные скамейки, чтобы можно было здесь же почитать. И сделали небольшую площадку, на которой теперь проводят занятия с детьми. Да, это самый обычный сквер — но он продуман до мелочей.

Сотрудничаете ли вы с современными художниками?

Есть сквер «Сирень», он тоже находится в исторической части города. Дело в том, что императрица Мария Федоровна высаживала в Гатчине сирень — и память об этом сохранилась до сих пор, Куприн писал об этом в рассказе «Куст сирени». Мы устроили конкурс на скульптурную группу, в котором участвовали молодые архитекторы. Выиграли ребята, которые сделали минималистическую штуку: это цилиндр с вырезанными на нем цветками, и среди четырехлистных нужно отыскать пятилистный. А вокруг высажена настоящая сирень.

Не могу не спросить про новые технологии! Как обстоят дела с ними?

Мы запустили виртуального экскурсовода вместе с проектом «Умный город». Обычно в городе висят адские таблички — к ним не хочется подходить. А мы сделали более органичные, которые вызывают на диалог. Подобрали исторические фотографии, добавили краткое описание и QR-код, после наведения на который появляется виртуальный экскурсовод Павел I, который рассказывает об истории этого места.

Недавно вы выиграли большой грант с проектом «Аэропарк» — что это будет за пространство? Как создавался проект?

Это общественное пространство об истории авиации со скейт-парком и роллердромом. Территория интересная — она соединяет историческую часть города и невыразительную застройку 1960-х. В этом районе нет ни одного места, где люди могли бы реализовывать свое право на отдых и спорт. Важен также исторический контекст — здесь находился первый военный аэродром в России. От него остались ангары, которыми заинтересовался бизнес — они на свои деньги восстановят их и сделают в них музей. Перед созданием проекта мы выстроили стратегию работы с жителями: нужно, чтобы они нам доверяли, перестали реагировать привычным «распилите там все». Я проводила семинары в школе, спрашивала у подростков, что для них важно, что они хотели бы видеть здесь. Я ведь не могу решить за всех. С детьми мы делали макеты, со взрослыми проводили проектировочные сессии. В этом году уже появится скейтерская зона. Всего нам выделили 90 миллионов федерального бюджета, 40 регионального и 20 местного.

Вы поменяли правила размещения рекламы в городе. Зачем это нужно и сложно ли было это сделать?

Мы имеем такую среду, потому что имеем такие регламенты. Мне удалось внести изменения в правила благоустройства, касающиеся вывесок. Теперь мы регулируем рекламу, которая создает много информационного шума. На это пришлось потратить много сил, потому что мы встретили сопротивление бизнеса и депутатов. Полгода обсуждали щадящие переходные моменты, нюансы этих изменений. Сейчас решение принято — и все вывески и рекламы должны располагаться только в определенной зоне, запрещена сплошная заклейка окон, потому что прозрачные окна кафе и магазинов создают ощущение безопасности, устанавливают связь с улицей. Все это приходилось многократно объяснять. Раньше мы жили в мире, в котором все хотели отгородиться, но сейчас времена изменились.

Как на вашу бурную деятельность реагировали коллеги?

Меня воспринимали в администрации как девочку, которая занимается чем-то непонятным. Я в этой среде была аномалией. Но главное — что глава администрации была со мной в контакте, считала, что городу такой фантазер нужен. И спустя два года работы меня назначили главным архитектором Гатчины, раньше этой должности не было. Ее я занимала еще два года.

Сейчас вы не работаете в администрации. С чем это связано?

Сменилась глава, и произошла оптимизация, должность главного архитектора убрали. Но в январе в правительстве Ленинградской области был организован Центр компетенций, который занимается развитием городской среды. Меня они заметили из-за активности в Гатчине и пригласили в команду — сейчас я являюсь руководителем проектного отдела и буду стараться масштабировать свой опыт на всю Ленинградскую область. Наш центр — это связующий элемент между жителями и муниципалитетами. Мы помогаем привлекать хороших архитекторов, делать достойные проекты, общаться с горожанами, участвовать в конкурсах. Сейчас бюджеты выделяются, но, к сожалению, знаковые объекты не появляются. Мы будем стараться это исправить, потому что потенциал очень большой. Также в Гатчине я курирую те проекты, которые были начаты при мне, и разрабатываю для города стратегию пространственного развития.

Как организована работа Центра?

Мы отсматриваем все новые проекты Ленобласти — если что-то плохо, говорим, чего не хватает, что лучше поменять, что доработать. Или берем на буксир — у нас есть архитекторы, которые смогут улучшить проект. Привлекаем интересные команды, студентов, учим их. Если мы хотим системных изменений, то нужно думать и о будущих кадрах. Сейчас мы объезжаем города вокруг Петербурга, смотрим, какие территории можно развивать. Но нужно, чтобы инициатива исходила от самого города — многие говорят, что у них и так все хорошо. Мы работаем с теми, кто сам откликнулся на наше предложение, их сейчас десять: Кириши, Коммунар, Волхов, Светогорск, Кудрово, Сясьстрой, Ивангород, Подпорожье, Новая Ладога и Шлиссельбург. В этих населенных пунктах проводится опрос населения по выбору территории для общественного пространства. Мы приезжаем в город, ищем в нем потенциальные точки роста. У нас есть социолог и антрополог — они выходят «в поля» и опрашивают людей. Дальше администрация города может нанять архитекторов, которых мы им предложили, какие-то проекты мы делаем сами. Есть крошечные города с 7000 населения, и понятно, что денег у них нет — таким помогаем. Дальше проекты нужно отправлять на конкурс — есть всероссийский с большими бюджетами, а есть региональный «Формирование комфортной городской среды», в нем стабильно выдают городам 30 миллионов, селам — 20, а деревням — 15.

Как менять подход к созданию общественных пространств в Ленобласти?

Часто на «Комфортной городской среде» представляют совсем ужасные проекты. Людям кажется, что если есть дорожка, фонарь и лавочка — это уже круто. Мы пытаемся объяснять, что для того информационного поля, в котором мы живем, этого уже недостаточно. Нужно делать анализ территории, нанимать специалиста для работы над проектом — а не «дядя Вася что-то начертил, и все побежали реализовывать». И, конечно, нужно общаться с жителями. Поскольку у людей нет опыта жизни в качественной городской среде, на сессиях они просят те же лавочки и фонари, молодежь говорит, что им нужен wi-fi и туалет. Но их можно наталкивать на новые решения, показывать лучшие практики. Спрашивать, чем бы они хотели здесь заниматься, — и совместно выходить на новые идеи. Мы сейчас системно запускаем соучаствующее проектирование — это непросто, но эффективно, потому что люди после сессий чувствуют пространство своим, заботятся о нем. Они уже с тобой за эту территорию. Это важный ресурс, которым нужно уметь пользоваться.

Текст: Ксения Морозова

Фото: Александр Огурцов