Что такое NFT и как через него искусство продают за миллионы долларов? Отвечают евангелисты криптоарта Никита Реплянский и Brickspacer

NFT — невзаимозаменяемый токен (non-fungible token). Это уникальная единица данных в цепочке блоков блокчейна, которую невозможно заменить другим токеном, в отличие от биткоина — один биткоин эквивалентен другому. С помощью технологии можно продавать в виде токена картинки, видео, музыку, скриншоты твитов и прочие виртуальные товары. Кроме того, NFT может служить электронным сертификатом, подтверждающим право владения физическим объектом. Для продажи токенизированного искусства и коллекционных цифровых карточек созданы десятки платформ, работающих на платформе для создания децентрализованных онлайн-сервисов Ethereum.

Как начался NFT-бум? В 2017 году в среде криптовалютных энтузиастов появилась мода на Crypto Kittens — изображение мультяшных котов, привязанное к NFT. В долларовом эквиваленте котики стоили несколько сотен тысяч долларов. В марте 2021 года субкультурное явление взорвало мировые медиа — диджитал-художник Бипл продал на аукционе Christie’s работу «Каждый день: первые 5000 дней» в форме NFT за сумму в криптовалюте Ethereum, эквивалентную 69 миллионам долларов. Дороже продавали только произведения Джеффа Кунса и Дэвида Хокни. CG-художники еще год назад никого не интересовали сами по себе — они были исполнителями, которые создают визуал для компьютерных игр, рекламу и оформление концертов поп-звезд. Теперь их работы на криптоплощадках покупают как произведения искусства — право владения «гифкой» «прописывается» в блокчейне. В условиях закрытых музеев и галерей выставки уже открывают в Decentaland — децентрализованной платформе на блокчейн-технологии Ethereum, где можно создавать свою реальность и покупать землю. А Отдел современного искусства Государственного Эрмитажа объявил о подготовке выставки произведений искусства, выполненных в формате NFT, при поддержке Aksenov Family Foundation.

Мне 23, и я очкую, что я старпер

Саша Генералова: Степа, вчера я посмотрела прямой эфир с тобой в Instagram. С такой манерой речи и вайбом тебя надо снимать в кино вместо Александра Паля.

Brickspacer (Степа Христофоров): Спасибо, мы все тут из кино. Доброе утро! Я только что проснулся — лег спать утром. Ну чего, начинаем?

Саша: Не хочется говорить о рынке и хайпе вокруг спекуляций на NFT. В чате криптоколлекционеров (Имеется в виду чат основательницы ярмарки цифрового искусства Dissartive Ольги Дворецкой, в котором она собрала криптобизнесменов и художников, которые участвовали в «битве» за первый дроп Покраса Лампаса на платформе SuperRare. Участник чата, директор криптовалютной биржи Binance в России и СНГ Глеб Костарев приобрел работу стрит-артиста Миши Маркера за эквивалент 9 тысяч долларов — Прим.ред.), где вы тоже сидите, один художник прокомментировал дроп (Так называют релиз работы криптохудожника на одной из площадок — Прим.ред.) другого: нет смысла оценивать эстетику, тут самое главное — продать. Какие возможности NFT и блокчейн дают вам именно как художникам?

Никита Реплянский: У каждого свой взгляд на тему. Один художник в статье в Forbes сказал: я нарисовал какое-то говно за 5 секунд, и его купили, поэтому я ухожу с NFT-площадок, они все обесценивают. Этот подход меня удивил: не рисуй говно и не продавай его — проблемы не будет.

Brickspacer: Да он просто грустного словил. Мы обсуждали с ним эту тему, и ему, с одной стороны, нравится происходящее, с другой — он чувствует неправильным свое участие в происходящем. Ему 30 лет, надо это учитывать.

Саша: Сейчас был жесткий эйджизм.

Brickspacer: Ну, слушай, есть мексиканец один, ему лет 50, он снял TikTok про то, как на скейте катается, это все выстрелило. Теперь он миллионер и счастливый мужик.

Никита: Границ никаких нет. В 30 лет в Европе люди только учиться заканчивают. Я общаюсь с людьми, а их пол, возраст мне не важен.

Brickspacer Я обожаю Никиту за его трансгуманизм — вот просто всей душой! Я думаю наоборот. Мне скоро будет 23, и я очкую, что я старый и не успел многое сделать. Реально, извините, мне кажется, что в 23 я уже старпер.

Саша: Я общаюсь с художниками, которые прошли через традиционное академическое художественное образование — почти всех это травмировало, они живут немного в аду. У вас такого невротизма нет.

Brickspacer: Поверь, мы тоже в аду живем, но своеобразном — это ад в мета-новом пространстве. У нас в криптоарте есть поговорка — «день идет за месяц». В офлайн-мире все очень медленно, а у нас суперскорости. Ты думаешь, мы выкладываем новый дроп, сидим спокойно и ждем, когда кто-то купит? Нифига подобного! Я выложил работу и думаю: черт, самое горячее время на аукционе — последний час, а он выпал на ночь и все спят. Ставок нет, и я сижу очень грустный. Мы не зависим от галерей, но зависим от фантомного ощущения того, как надо делать правильно. Из плюсов: если кто говорит, что наши работы говно, то пусть идет нахрен. Мы выложим побольше самого лучшего говна. Художники сейчас столкнулись с фантомным покупателем: мы не знаем, кто купит работы. Тяжело смотреть, когда в первые дни нет продаж. Вот у моих друзей ставки появлялись в первые часы, а у меня пару дней — ничего. Ну все, думаю, заканчиваю карьеру и иду на завод. Я суечусь, снижаю цену, а надо просто подождать, и мой дроп может уйти за 4 эфира, найдет своего коллекционера. Вот так все обстоит. Никита, что думаешь?

Никита: Ключевое тут — ответственность за самих себя. У нас нет агентов, мы не со- гласны друг с другом по многим вопросам и напрямую это обсуждаем. Мы сами несем ответственность за происходящее — создаем движ своими руками. В криптоарте другая механика продаж, нельзя просто выложить работу на площадку и сидеть ждать. Эдуард Михайлов (23-летний художник и моушен-дизайнер из Киева. По данным Forbes Russia, Эдуард заработал $50 000, продав на платформе Nifty Gateway четыре дропа — Прим.ред.) сказал, что стресса стало меньше, это, конечно, смешно слышать.

Саша: Безумный движ и NFT-бум начались в феврале, а какой была жизнь цифрового художника до этого?

Brickspacer: Я расскажу, какая жизнь была, только дайте мне зубы почистить. Никита, ты первый.

Никита: Раньше мой покупатель был еще более фантомным. Основными источниками дохода были коллаборации и авторские коммерческие проекты. Насчет графика: работаю до 4 утра, но я и раньше работал очень много, свободного времени не было. Круто, что теперь есть рынок, в котором мы существуем. Вот и все.

Саша: Сколько ты на NFT заработал?

Никита: Ну вот, режим Дудя.

Brickspacer: Какая у меня была жизнь? Ну, непростая была. Я последний год начал формироваться как художник, зарабатывал в основном на коллаборациях и режиссуре. Я хватался за все возможности, как голодный волчара: 100% времени работал, пару дней в Калининграде отдохнул и все. Зато у меня были топовые заказы — Little Big, коллаборация с Reebok. Я делал себе имя. До этого года было еще жестче: я варился в таких «пыльных» деньгах, то есть постоянно выполнял заказы, чтобы жить. При этом я всегда хотел продавать искусство, которое создаю для себя. Я очень завидовал Эдику (Эдуард Михайлов — Прим. ред.), который делал анимационные заставки и перебивки для стоков еще 5 лет назад — это помогло ему обрести свободу, выйдя на пассивный доход в 1000 долларов в месяц. Сейчас я уже не переживаю, что надо срочно найти коллаборацию, иначе про меня забудут. Но страшно, что дроп не купят, конечно.

Никита: Сейчас я вижу прямую связь своего труда, сопутствующего стресса и результата.

Brickspacer: Да, раньше не было такого. Ты делаешь свое искусство бесплатно, на авось: может, выстрелит, может, не выстрелит. Я с 15 лет трачу огромное количество времени на некоммерческие проекты, потому что не могу не делать. С дропами у меня есть подстраховка: все равно кто-то купит, даже за минималку, а может, и не за минималку. Когда я увидел, что моих китов купили за 600 тысяч рублей, то подумал: «Охренеть, и это за два дня работы!» У нас у всех страх упущенной выгоды: если мы сейчас не подсуетимся, то потом нам капец.

Никита: Смотри, раньше у цифровых художников не было такого инструмента монетизации, как стриминг у музыкантов, — написал один раз трек и его гоняют, а ты получаешь большие деньги. А как у нас? Сделал работу, она промелькнула в ленте Instagram и все — никто даже не рассматривает ее.

Скоро наступит NFT-зима и рынок схлопнется?

Саша: Все-таки за ваши коммерческие заказы, в том числе клипы для музыкантов, вы получали хорошие деньги. Навыки крутого CG-художника ценятся.

Brickspacer: Я единственный медиаартист в России, который начал делать коллаборации как художник с именем. Ну, еще Никита был, Максим Жестков, Лена Шейдлина, но она немного из другой категории. Это называется ценится? Всем плевать на нас было. Наш труд ценился так: «Ребят, я игру сделал, там, короче, про казино. Мне заставка нужна». Мы сидели по студиям и делали нафиг никому не нужные работы, старались толкнуть клиенту что-то оригинальное. Все приколы стиля могли оценить только такие же дизайнеры, а для мира это — ничто. Это ли не дурка? Дом для психических больных, тюрьма просто. Нас выпустили из этой тюрьмы чертовой, и мы можем выложить работу на Foundation (Одна из самых популярных платформ для продажи криптоарта, на которой размещают работы Pussy Riot, AES+F, Покрас Лампас — Прим.ред.) и продавать как произведение искусства.

Никита: Это Степа еще кофе не выпил.

Brickspacer: Сейчас многие топовые художники, которые делали великие заказы для Microsoft, выкладывают на Foundation не лучшие свои вещи и сидят, ждут. Болезнь многих CG-художников в том, что они не умеют рассказывать истории — без арт-директоров они не сделают ничего толкового. Переворот произойдет, когда они поймут, что можно собраться студией и сделать 10 секунд видео не для заказчика, а для себя, выложить на платформу и продать. Они смогут спонсировать сами себя! Максим Жестков — вот это герой России в плане искусства, он себе сделал имя и открыл студию благодаря стальному характеру (Максим — медиахудожник из Ульяновска, основатель Zhestkov.studio. Работает с движением простых форм и частиц в пространстве, напоминающем галерейный «белый куб». Сотрудничал с Sony, Lexus, BMW, Nike, Adidas, IKEA и другими крупными брендами. В 2019 году Жестков создал проект для Петербургского международного экономического форума — визуализацию нейронных сетей и геологических моделей, которые использует компания «Газпром нефть» — Прим.ред.). Что он делает вообще? Кубики, шарики у него вращаются — дурдом, но визуально это красиво. «О боже, они нарисовали что-то менструальной кровью, ах, это современное искусство — такое, блин, непонятное!» Идите нахрен. Люди делают в 3D такие вещи, что нужно учиться годами для этого — совершенные и технически, и идейно. Вы видели работы Данила Русанова (Цифровой художник и моушен-дизайнер — Прим.ред.), снобы? Когда такие люди начнут работать в полную силу, мы окажемся в новом Ренессансе. Мы увидим истинное великолепие современного искусства.

Саша: Мне кажется, что современное искусство — это не только рисование менструальной кровью.

Brickspacer: Для массового зрителя современное искусство — дерьмо, которое никому не нужно. Это изменится, когда крутые диджитал-художники перестанут штаны просиживать в студиях и будут делать настоящее искусство.

Саша: Сейчас в Пушкинском музее идет выставка классика видеоарта Билла Виолы, вряд ли кто-то это может назвать дерьмом.

Brickspacer: Кто о нем знает? Вот пока это в сериалах, фильмах не появится — ничего не изменится.

Никита: (Смеется.) Ага, если у художника нет кучи подписчиков в инстаграме, то художника нет.

Brickspacer: Да, нет. Вот ты берешь у нас интервью, ты — образованный человек и знаешь все эти имена художников. Но сколько таких людей? Это мир внутри Садового кольца. У кого ни спроси: современное искусство — это хрень с непонятными перфомансами, а не что-то впечатляющее. Для людей не существует цифрового искусства. Я хочу, чтобы было больше таких художников как Бэнкси, Покрас, Аршам, Такаси Мураками, и меньше снобов-нонеймов. Если обращаться к кино, то там есть франшиза «Мстители», работы режиссеров Кубрика и Тарантино — это то, что понятно людям, но и не является «фастфудом». Это легендарные фильмы, по которым учат снимать кино. И искусство должно быть таким — Жестков, Зубков, Русанов,все остальные талантливые и сильные люди, о ком я не знаю, вкладывающие в свои работы огромное количество труда и делающие искусство более понятным и близким для людей.

Никита: Что-то мы всё в один котел скинули: и диджитал, и современное искусство, и серьезных художников. Всегда были люксовые вещи, понятные узкому кругу, и вещи для широкой аудитории. Интеллектуалов всегда — 5 % населения, их вкусы никогда со вкусами толпы не совпадут.

Brickspacer: И не должны совпадать. Дело в том, что вместо этого современного искусства могло быть другое. Вот Покраса Лампаса знают и гопники на районе, и люди из центра, и художественные критики.

Саша: Покрас сознательно работает над коммуникацией со всеми сегментами аудитории, как мне кажется.

Никита: Прекрасно понимаю, о чем говорит Степа, но в деталях не согласен. Мы не пошли в галереи и решили сами формировать вкус широкой аудитории. Мой голос долго не слышали, а теперь мы попали в Forbes. Многие ребята считают, что их дело — нарисовать картину, а если ее не понял зритель, то это зритель плохой. Я считаю, что надо уметь транслировать миру свои идеи.

Brickspacer: Интровертизм — это оправдание. В криптоарте нужно правильно общаться с коллекционерами, вести свой твиттер (Это главная социальная сеть для криптокоммьюнити, поэтому коллекционеры и художники следят друг за другом там — Прим.ред.), рассказывать о себе, при этом не спамить в личку людям о своем новом дропе. Люди — это социальные животные.

Никита: Не совсем с тобой согласен. Это не болезнь, это другой тип темперамента. Есть художники-интроверты, которые делают потрясающие вещи. Я смотрю на них и понимаю — я на это физически не способен. Такие ребята зайдут на SuperRare или Foundation, и все будет у них круто с продажами. Но оправдывать свое ничегонеделание тем, что ты вроде как интроверт — самое худшее.

Brickspacer: К гениям мои слова не относятся. Я о тех, кто не хочет шевелиться и ищет оправдания своим неудачам.

Саша: Смотрите, когда человек первый раз заходит на криптоплощадки, то видит кучу невнятных гифок и карточек с персонажами из компьютерных игр. Ему сложно это ассоциировать с искусством.

Никита: Это просто объекты коллекционирования.

Brickspacer: Площадки со временем станут жестко сегментированными. На Rarible (Маркет-плейс цифровых товаров, основанный российскими криптоэнтузиастами и бизнесменами Александром Сальниковым и Алексеем Фалиным. Это вторая по обороту NFT-площадка в мире. Для того, чтобы выложить свои работы на Rarible, художнику не надо проходить строгую модерацию, как на площадке SuperRare, или получать приглашение, как на площадке Foundation — Прим.ред.) может залететь кто угодно — как полный scam, так и элита. На SuperRare — только элита, там жестко отбирают работы по качеству.

Саша: Ты знаешь, кто твои коллекционеры?

Brickspacer: Да, знаю. Где-то 5 коллекционеров — иностранцы, а последнюю работу купил русский (I will carve for you — работа, деньги от продажи которой Brickspacer отправил 58-летнему резчику по дереву Игорю Перевалову из маленькой сибирской деревни. За 1,10 эфира ($1,854 долларов) работу купил Вячеслав Носков — сооснователь медиа о криптовалютах и блокчейне — Прим.ред.). Больше всего я общался с Dikasso — это великолепный чувак, который как-то случайно залетел в наш чат NFT-bastards (Телеграм-канал и одноименный чат для художников с практическими советами по работе с криптоплощадками и новостями из мира криптоарта. В чат художники скидывают ссылки на свои дропы и просят поддержки коммьюнити в твиттере — Прим.ред.) и написал: «Здорово! Я — коллекционер, сейчас вам буду рассказывать за криптоарт, зацените моего чихуахуа». Этот парень из Европы, и он не аноним — у него есть инстаграм, можно посмотреть его фото. Он даже пытается сам что-то рисовать. Dikasso балдеет от нашего коммьюнити, а мы — от него.

Саша: Основатель платформы Snark.art Андрей Алехин сказал, что скоро наступит NFT-зима и рынок схлопнется. Что думаете по этому поводу?

Никита: У диджитал-художников такая зима была всю жизнь — мы тебе об этом говорили. Если так случится, то мы и дальше будем фигачить, как подорванные. Ничего не изменится.

Brickspacer: Не понимаю, откуда берутся такие прогнозы. Я готов к тому, что все площадки одновременно исчезнут из мировой системы, будто их и не было. Одновременно готов к тому, что они останутся на миллионы лет вперед. В декабре мы узнали, что диджитал-арт можно продавать — это был взрыв мозга, перелом сознания. Потом появляется Clubhouse и движ там. Я готов к тому, что скоро собаки начнут разговаривать.

Никита: Рынок оседает, рынок поднимается — это нормально для криптомира. Коллекционирование — это потрясающие эмоции, я сам начал покупать криптоарт и уже бью себя по рукам, чтобы не покупать все, что нравится. Я не альтруист и покупаю не потому, что хочу помочь человеку, а потому, что эта работа отражает мою личность. Когда криптоколлекционерам все пишут в личку «купи-купи» — это их раздражает.

Все началось с криптокотиков

Саша: Кажется, некоторые коллекционеры покупают рандомно — картинка понравилась, и они платят спокойно 2–3 эфира. На традиционном арт-рынке это не работает: галерист не может взять цену на художника с потолка.

Никита: В криптоарте не все так просто. Это со стороны кажется, что все рандомно, но внутри работает множество законов. Можно разрушить себе карьеру одним твитом. Осенью я сделал один неправильный стратегически ход — из-за этого мои работы стоят меньше, чем могли бы. Пришлось заново разогревать интерес к себе у коллекционеров. Коллекционер обращает внимание, кто ты в криптоарт-коммьюнити и что для него делаешь, какие у тебя там охваты. Если работа стоит больше 5 эфиров, то рандомно ее не купят. За большие деньги покупают художника, у которого есть имя, вес либо в криптодвиже, либо это действительно уже серьезный состоявшийся автор.

Brickspacer: Тут одного парня спалили, что он ворует работы у другой художницы. Всё, на крупных площадках его больше не будет, до свидания!

Саша: Никита, приведи пример твита, который убьет карьеру?

Никита: Твит, которым художник покажет, что он не понимает, как работает рынок крипты, не понимает интересов коллекционеров. Им важно, чтобы ты был из криптомира.

Саша: Ты из криптомира?

Никита: Мои близкие друзья давно в этой теме, поэтому еще лет 5 назад я понимал примерно, как там все устроено.

Саша: Ты и на NFT-площадки зашел еще год назад, как я понимаю.

Никита: Да, мой друг рассказал мне о площадках и технических деталях еще во время локдауна, но тогда там все выглядело очень стремно. Я не хотел, чтобы заказчики гуглили мое имя и видели, что мои работы соседствуют со всяким скамом на одной платформе. Тогда рынок выглядел сильно иначе. А вообще, все начиналось с криптокотиков, криптопанков — они до сих пор стоят огромных денег, как коллекционные объекты. Уже позже появилась тенденция на покупку цифрового арта. Но мне это было не интересно: слишком андерграундная история, а я хочу делать вещи, интересные всему миру.

Саша: То есть много зарабатывать, делая проекты для узкого круга, — не твоя история?

Никита: Конечно. У меня была хорошая карьера в геймдеве: прошел путь от 3D-художника до антикризисного проектного менеджера, который мог собрать в короткие сроки команду. Две недели работы — и я обеспечивал себя на несколько месяцев. Но это ловушка для художника, поэтому я ушел, чтобы заниматься искусством и коммуницировать с широкой аудиторией как самостоятельная единица.

Саша: Вам важно, чтобы вас как художников признали традиционные арт-институции: музеи, галереи, фонды?

Brickspacer: Мне важно при жизни пожать руку Максиму Жесткову, до остальных мне дела нет. Если позовут делать офлайн-выставку в Нью-Йорке, то я не против, хотя, скорее всего, организую все сам.

Никита: Я бы очень хотел увидеть работы Степы в галерее. Мы во многом из разных миров, но представляем срез определенных социальных групп. Я развиваю новую ветку киберпанка, в котором со времен фильма Blade Runner ничего не придумали. У Степы — коммуникация с еще более широкой аудиторией. Мне кажется, мы должны быть представлены в галереях, а всякую мертвечину оттуда можно и вынести.

Саша: Смотря что мертвечиной считать. Когда я смотрю на работы Максима Жесткова, то вижу в них продолжение абстрактной анимации Оскара Фишингера — он создавал ее еще в 20-е годы прошлого века.

Brickspacer: Ну да, дедам большой респект. Но я не уверен, что нам надо вспоминать всех, кто что-то до нас делал.

Никита: Я против того, чтобы художник сильно углублялся в историю искусства, как это делают арт-критики. Художнику нужно быть актуальным, наглым, пробивным и горячим. Постоянные попытки узнать, а не делал ли уже кто-то похожие вещи, лишают уверенности. Мы — легальные наркотики, мы можем эмоцию превратить в осязаемый объект. Я знаю людей, которые в 50 раз талантливей, чем я, но они нихрена не делают — их внутренний критик не дает им создавать свое искусство. Я считаю, что в незнании рождается что-то новое, когда художник достает это новое из себя самого.

Саша: Я смотрю на твои работы и понимаю, что их сделал человек с мощным бэкграундом в истории визуального искусства.

Никита: Я говорю лишь о том, что не надо гасить свой огонь.

Brickspacer: Знаешь, в чем моя ключевая боль? В том, что вокруг столько талантливых людей, а их искусство не хайпится — вокруг нет пиарщиков, маркетологов. Ты идешь в ТЦ — там реклама косметики крутится, а должна стоять медиаскульптура. Моя мечта, чтобы на каждом углу стояли экраны и каждый художник мог арендовать их и крутить свои работы.

Фото: Яна Давыдова

Текст: Александра Генералова

Креативный продюсер: Лима Липа

Стиль: Демид Попов 

Визаж и волосы: Полина Еланская

Координатор: Маргарита Саратова

Ретушь: Жанна Галай