18+
  • Развлечения
  • Искусство
  • арт-дроп2024
  • Коллекционировать искусство
  • Ярмарка искусства 1703
Искусство

Сергей Лимонов и Джессика. В Петербурге появилась новая power couple — коллекционер и галерист

Рower couple и анфан террибли российской арт-сцены — коллекционер, основатель частного фонда Limonov Art Foundation и меценат Сергей Лимонов (целиком выкупает тотальные выставки-инсталляции и инвестирует в резиденции для художников) и Джессика (только что дебютировала на московской ярмарке современного искусства Catalog со своим именным проектом). Хранение фонда и галерея Jessica — два новых маст-визит-адреса в Петербурге. Премьера — в июне.

Сергей Лимонов. Джессика и Сергей поддерживают локальных художников: работа Алины Глазун вошла в собрание Limonov Art Foundation
Валентин Блох

Джессика и Сергей поддерживают локальных художников: работа Алины Глазун вошла в собрание Limonov Art Foundation

Нужна ли конкуренция в мире современного искусства?

В два просторных цеха на бывшем заводе Степана Разина переезжает твоя внушительная коллекция искусства. Что это будет?

Сергей: Наконец-то я нашел место для хранения коллекции и экспозиции выставок моего частного некоммерческого фонда современного искусства Limonov Art Foundation. Пока что размышляю над форматом: делать хранение открытым или закрытым? Сможет ли сюда прийти условно любой человек за символическую плату? Или вход только по предварительной записи для тех, кого я знаю или кого мне рекомендовали?

Джессика: Мне кажется, все-таки ты склоняешься к открытому хранению. Хотя помню, как директор-основатель ММАМ Ольга Свиблова предостерегала, что за него можно словить много хейта: частное коллекционирование у нас до сих пор табуированная тема.

Сергей: Да, лучше люди похвастаются яхтой, чем искусством. Лодка, бриллианты, лимузин — это классно. А искусство — непонятно: то ли маргинально, то ли постыдно, то ли совсем уже излишество. Но этот стерео­тип интересно разрушить! В любом случае, это большой шаг для арт-комьюнити: в нашей стране практически нет формата открытого хранения. Коллекционеры не показывают свои вещи.

Думаю, там есть на что посмотреть.

Сергей: Точно есть. Понятно, что у многих все еще беда со вкусом: первоначальное накопление капитала в стране закончилось, зарабатывать уже научились, а вот чтобы воспитать насмотренность, нужно года три плотного погружения в арт-среду. Поэтому существует скрытый большой рынок искусства, которое покупают владельцы заводов, топ-менеджеры и другие сверхбогатые люди. Наверное, они думают, что раз «роллс-ройс» стоит дорого, то и искусство должно стоить миллионы. Нет, это не так. В итоге они покупают часто переоцененные «красивые» картинки. А чуть более продвинутые — понятные или классические имена.

Сергей Лимонов. В коллекции мецената Сергея Лимонова много работ петербургских художников, например, это экспрессионистская крупноформатная живопись «Декоративный
Валентин Блох

В коллекции мецената Сергея Лимонова много работ петербургских художников, например, это экспрессионистская крупноформатная живопись «Декоративный отшельник» Влада Кулькова

Надувная инсталляция «Карнавал нейронных сетей» воронежского художника Ивана Горшкова переехала в помещение нового фонда Limonov Art Foundation на

Надувная инсталляция «Карнавал нейронных сетей» воронежского художника Ивана Горшкова переехала в помещение нового фонда Limonov Art Foundation на бывшем заводе Степана Разина

Джессика: Собственно, цель Limonov Art Foundation — перенаправить денежные потоки на действительно стоящих мастеров, а не Никасу Сафронову на портрет бедного-несчастного кота Твикса. Пока что в обществе решают имена, которые на слуху. На прошлом Cosmoscow литография Сальвадора Дали моментально ушла за сто тысяч евро, но этих литографий наследники художника допечатали чуть ли не тысячу штук.

Сергей: Покупать тиражного Дали — это моветон. Конечно, у крупных коллекционеров есть консультанты, кто-то начинает вникать самостоятельно. Что-то слышно про коллекцию Романа Абрамовича: по слухам или публикациям просачивается, какие шедевры он купил. Есть коллекция Леонида Михельсона, из которой он что-то иногда показывает в своем «ГЭС-2». Но темы широкой популяризации коллекционирования в стране пока что нет. За эту миссию взялись несколько энтузиастов, в том числе, я и мой друг Денис Химиляйне — в 2022 году по инициативе петербургской галеристки Анны Бариновой сделали совместную выставку «Вещи. Из частных коллекций Сергея Лимонова и Дениса Химиляйне» в галереях Anna Nova в Петербурге и Art4 в Москве. Куратор Алексей Масляев предложил нам подумать, какими произведениями из коллекций друг друга мы бы хотели дополнить собственные собрания — ну мы и дополнили: в «сборную» вошли более 60 экспонатов, от работ переизобретателя древностей Евгения Антуфьева до инсталляций Хаима Сокола и ди­джитала Егора Крафта. 

Создатель арт-групп «Север-7» и «Цветы Джонджоли» художник Александр Цикаришвили не только курирует выставки, но и сам собирает современное искусство

Создатель арт-групп «Север-7» и «Цветы Джонджоли» художник Александр Цикаришвили не только курирует выставки, но и сам собирает современное искусство. Видимо, героям этого процесса посвящена его работа «Коллекционер» (2017)

Зачем вам это культуртрегерство? Вот сейчас вы цари царей, пришли — купили — победили. А тут будут конкуренты, работы уведут из-под носа, цены вырастут. Не лучше ли оставить все как есть? И так уже какой-то бум ярмарок современного искусства.

Сергей: Нет, это пока еще не бум. Все еще нет инфраструктуры. На одну хорошую галерею приходится девять ну таких. И хорошие можно пересчитать по пальцам. Ты когда в гости приходишь, смотришь на корешки книг?

Я даже так скажу: от этих корешков часто зависит, случится секс или нет. Конечно, смотрю.

А вот представь себе, что у человека на стене висит... Донцова!

Минус секс.

Вот почему-то про искусство думают, что условная Донцова в виде картины — это ок. Читаем мы Достоевского, Толстого, Камю и Сартра, а вешаем — Донцову. Знаешь, такой элегический холст, масло, на котором изображена горячая женщина с расстегнутым лифом, а над ней склоняется какой-нибудь знойный итальянский пират с розой в зубах. Так вот: большинство галерей в России продают именно такое искусство. Людям впаривают пустоту за большие деньги.

Я даже знаю пару адресов!

Джессика: Мы недавно были в Дели — там более двухсот галерей, и многие находятся в самых неожиданных местах. Идешь по улице, где пасутся коровы, поднимаешься по раздолбанной лестнице, заходишь в какую-то хибару, а там одна из старейших галерей Индии, у которой собственные стенды на Art Basel и Frieze, с искусством за миллионы. А в Петербурге всего четыре большие галереи, все остальное раскидано по квартирам, либо это какие-то поп-ап-проекты.

Сергей: Но вообще да, я вижу, конкуренция среди коллекционеров начинает появляться. Я до такой степени расслабился, что на превью последней Cosmoscow приехал не к открытию, а часам к 12 дня. Оказалось, что в 10 утра уже были все: Андрей Малахов, Антон Козлов, а мой товарищ Химиляйне забронировал работу акциониста Андрея Кузькина, которую я бы и сам купил. А немного позже пришли следующие посетители — и покушались уже на мои четыре брони.

Джессика: Раньше можно было бронировать работу на месяц! Сейчас такого почти не бывает.

Сергей: Но отвечая на твой вопрос: нет, меня не смущает конкуренция. Пусть на ярмарках галереи бьются за стенды, а коллекционеры — за работы. Будет спрос — появятся новые талантливые авторы. Таких сейчас тяжело найти, звучат одна-две фамилии в год. Когда ты начинаешь коллекционировать, то попадаешь в сложившийся арт-мир, где можно выбирать, допустим, из 30 художников. А потом всё. Исчерпан список. Поток качественных имен очень узкий. Но тем не менее, хочется их открывать, потому что в каждом новом поколении — новые смыслы и новая энергия.

Чем занимается частный фонд совриска Limonov art foundation?

Задача Limonov Art Foundation — открывать звезд в каждом новом поколении художников?

Сергей: Да, потому что коллекционеров, которые работают с двумя-тремя поколениями художников — единицы. Я хочу проводить пять-шесть выставок с хорошим продакшеном в год, чтобы подсветить авторов middle-age career, которые не опустили руки, не спились, не ушли в полиграфию и дизайн. Но не начинающих, а тех, кто своим мастерством и жизненным путем доказали, что они хорошие художники. Я делаю это для того, чтобы показать заинтересованной аудитории, что не нужно бояться покупать искусство. Может, у кого-то сердечко уже стучит: хочется, но боязно. И тут открывается волшебный мир, где тебе не нужно тратить годы на добывание ценной информации — всё уже разложили по полочкам. И тогда будет больше уверенности, а значит, покупок. Еще Limonov Art Foundation снимает художникам мастерские, делает резиденции и оплачивает материалы.

Рассчитываешь ли ты на прибыль?

Сергей: Прибыли нет никакой. Чистая благотворительность. Фонд не может продюсировать и заниматься художником каждый день — это, как и продажи, работа галериста.

Но почему тогда не открыть свою галерею?

Джессика: Арт-дилер легко расстается с вещами. Он «за деньги да»: готов продать абсолютно все, потому что внутренне свободен от власти искусства. А у Сережи все по-другому. Он сложно отпускает работы. Бывает, я встаю ночью, а его нет. Захожу на кухню, а он там коллекцию рассматривает и думает, что оставить, а что добавить.

Сергей: Я собираю только живущих художников. Продавать — не мои амбиции. Я хочу показывать ограниченное количество новых имен и отправлять их в свободное плавание, чтобы их заметили и взяли к себе сильные галеристы. На прошлой Cosmoscow я от фонда сделал стенды классному пермскому художнику Илье Гришаеву и продолжателю традиций «русского бедного» Ивану Чемакину. Cчитаю их состоявшимися звездами. Но галереи их не подхватили, у меня даже было из-за этого не то чтобы депрессивное, но сильно разочарованное состояние. У существующих галерей часто не хватает мощностей подхватить кого-то даже после хорошей выставки. Поэтому — вот вам эксклюзив — Джессика решила открыть свою.

Требую подробностей!

Джессика: Галерея называется Jessica. Мы только что дебютировали на московской ярмарке Catalog, а в июне покажем на 1703 в Петербурге очень тонкого абстракциониста и сооснователя «Север-7» Илью Гришаева, мастера инсталляций Ивана Чемакина и петербургского скульптора Веру Светлову из объединения Parazit.

Сергей Лимонов. Сергей Лимонов и Джессика
Валентин Блох

Сергей Лимонов и Джессика

Новый адрес Петербурга – галерея Jessica

Хорошо, а почему Jessica?

Джессика: У нас с Сергеем была такая шутка: мы на вернисажах представлялись Джессика и Джонни, чем сразу вызывали интерес, потому что это звучит несколько сексуализированно. И как-то привыкли! Для меня в имени Jessica есть сила и энергия.

Сергей: А на открытии новой галереи мы покажем мой кураторский проект: хочу, чтобы портрет Джессики нарисовали 15–20 талантливых художников. Будет не только живопись — и графика, и инсталляция, и скульптура. Не тщеславные картинки, а портреты харизматичной женщины, которая будет делать что-то стоящее, разрывное и нестандартное в сфере искусства. и через изображение конкретного человека мы увидим 15–20 уникальных стилей, а не выставку самолюбования.

Джессика: Может быть, для кого-то это звучит пóшло: открывается галерея Jessica, а там — только Джессика. А нам кажется, круто! Вот существуют рейтинги художников, а откуда они берутся, мы не очень понимаем, поэтому к любому рейтингу всегда много вопросов. Сергей выбрал лучших авторов на свой взгляд коллекционера, то есть это максимально субъективная выборка. Публике точно будет что обсудить. А пока что я позирую по шесть часов на каблуках — надо признаться, на самом деле, это тяжело: стоишь, рефлексируешь, всю жизнь свою за сеанс вспоминаешь. Несколько моих порт­ретов уже готовы и пока что хранятся в нашей квартире. Удивительно, но, видя их каждый день, я перестала воспринимать на них себя — остался только образ, объект, а не субъект. Интересный психологический момент.

Работа Ивана Чемакина из коллекции Сергея Лимонова будет показана на открытии новой петербургской галереи Jessica

Работа Ивана Чемакина из коллекции Сергея Лимонова будет показана на открытии новой петербургской галереи Jessica

А ню будете позировать?

Джессика: Мы недавно были в гостях у петербургского художника Петра Швецова. Оказывается, раньше он был профессиональным натурщиком. Его много рисовали и дарили ему работы, где он изображен голым: он их прекрасно у себя дома экспонирует. Так что почему бы и нет.

Но почему все-таки современное искусство? Собирать мирискусников точно безопаснее с точки зрения инвестиций.

Сергей: Мне нравится, что современное искусство абсолютно прозрачно. Кстати, этим оно и диктует открытость: какого черта ты, как Кощей Бессмертный, все копишь и никому не показываешь? Те, кто занимаются старыми мастерами, — люди совершенно другого склада. Никто не говорит, где и за сколько ему досталась та или иная картина. Существуют какие-то секретные каналы продаж, старые вдовы художников, мутные наследники, часто всплывают фальшаки. Сейчас после смерти вдовы авангардиста Элия Белютина гремит скандал с его коллекцией: то ли там реальные Да Винчи и Тициан, то ли подделки. Стоять с покерфейсом, когда внутри все клокочет, и говорить: «Да, интересный рисунок. А сколько стоит? А, 500 евро. Ладно. Просто, знаете, вот сегодня такое настроение покупать из жалости, но так, конечно, мне не очень-то нужно», — а на следующий день перепродать рисунок за 15 тысяч евро... Вот эти схемы — не моя энергия. В совриске все понятно. Ну кроме того, что когда приходишь на выставку Иванова, Петрова, Сидорова, то не знаешь, останутся они в истории искусства или нет? 99 %, что нет.

Мне нравится, что современное искусство абсолютно прозрачно. Кстати, этим оно и диктует открытость: какого черта ты, как Кощей Бессмертный, все копишь и никому не показываешь? 

Часто тебе приходит мысль «и зачем я это купил?»

Сергей: Все бывает! Я же развиваюсь, вкус меняется. Но может быть и наоборот: через какое-то время доходит, что я купил что-то крутое. Тебе кого-то могут посоветовать, ты присматриваешься, но сопротивляешься информации. Не можешь взять, нужно еще дорасти. И вдруг — прорыв! Все, Ваня Чемакин — молодец. А что такое его «русское бедное»? Мусор и палки. Кто будет это покупать в классические интерьеры? Только три городских фрика. Поэтому ты тут же хочешь это великое искусство показать большему количеству людей. То есть наступает фаза «отдавать». Еще я заметил, что когда собираешь коллекцию со страстью, даже с маниакальностью, некоторые работы как черная дыра высасывают энергию, даже если лежат на складе. Они влияют.

Джессика: Раньше Сергей не экспонировал работы дома, а когда появилась я, то предложила попробовать жить с искусством. И сейчас у нас в квартире сменяется уже вторая развеска. Привезли работы одной художницы — и не то что не вставляет, вообще не живется с ней.

Кстати, а как вы познакомились?

Джессика: Вообще-то Сережа несколько раз уводил у меня работы. Я тоже собираю свою коллекцию. Мне как-то понравилась на выставке pop/off/art живопись Анны Афониной, но она была на брони: «В Петербурге есть потенциальный покупатель». Время шло, я не выдержала: «Кто такой? Как звать? Позвоните уже ему!» «Лимонов», — отвечают. Но позвонили, и Сергей бронь снял. Я подумала, наверное, какой-то старый дед. В другой раз сотрудница галереи сказала: «Лимонов это уже купил». Моя подруга удивилась: «Лимонов? Он разве не умер?» «Да это другой Лимонов купил, и уже не в первый раз!», — ответила я не без раздражения. А потом мы познакомились.

Сергей Лимонов. Сергей и Джессика участвуют в монтаже полотна «В ожидании варваров» Егора Федоричева, выпускника мастерской Сергея Браткова в Школе фотографии и
Валентин Блох

Сергей и Джессика участвуют в монтаже полотна «В ожидании варваров» Егора Федоричева, выпускника мастерской Сергея Браткова в Школе фотографии и мультимедиа имени Родченко

И вот теперь в Петербурге появилась новая power couple — коллекционер и галерист. Все только о вас и говорят, особенно обсуждают то, что ты, Сергей, покупаешь выставки целиком. Что это за принцип?

Сергей: Это правда. Когда покупаешь одну работу, то это либо шедевр, либо приятная игрушка в интерьер, что и нужно большинству. Инсталляция, единое высказывание — всегда нечто большее, чем просто развеска. В этой тотальности возникает совершенно другая синергия, мощный замысел, который хочется сохранить. А как его можно сохранить, не купив всю выставку? Это все равно что из 33 букв алфавита приобрести 6.

Джессика: У Ирины Кориной в галерее XL была очень крутая выставка «Таяние» под белоснежным шатром. Экспозиция состояла из нескольких деревянных шкафчиков, в которых были расположены керамические предметы. Это было потрясающе цельно, но к тому моменту, когда мы пришли, ее уже подразобрали по частям и Сережа не смог купить все целиком для фонда.

Сергей: Да, пусть лучше будет одно приобретение, но такое. Это был реальный шедевр года.

Случалось ли так, что зная вашу пассионарность, художники завышали цены, потому что вы все равно купите.

Сергей: Конечно. И это очень меня расстраивало. Поэтому я предпочитаю покупать через галереи — это более прозрачная схема. Кстати, галереи делают скидки. Самые внушительные — музеям, поскромнее — частным фондам и совсем скромные — постоянным коллекционерам. К художнику я обращусь в крайнем случае, чтобы даже не соблазнять лишний раз, ведь человек слаб. Я знаю много богатых людей, которые до сих пор приходят к художникам и пытаются в два раза дешевле вымутить сделку. Господа, ну вы, миллиардеры, подружитесь с галеристами, купите, наоборот, в два раза больше, поднимите рынок, — не надо экономить. Я за цивилизованный рынок. Галереи — не псевдопосредники. Это реальные игроки, которым очень тяжело даются деньги. Они проделывают огромную работу, которую мы не видим. Рискуют вкладывать деньги, энергию, время. Когда я стал системно коллекционировать, то понял, насколько галереи недооценены.

Арт-объекты художника из деревни Антропшино под Петербургом Ивана Чемакина наследуют традициям «русского бедного», как например, эта работа «Дорожное

Арт-объекты художника из деревни Антропшино под Петербургом Ивана Чемакина наследуют традициям «русского бедного», как например, эта работа «Дорожное кино» (2022)

Джессика: Ни у меня, ни у Сережи не было галерейного опыта, мы только покупали. А сейчас, когда я занялась этим вопросом, оптика кардинально изменилась. Это постоянный нетворкинг, много ручного управления. Все художники нежные, к каждому нужен подход, не передавить, не пережать, но чтобы дедлайны соблюдались. Плюс расходы на выставки и ярмарки: тебе нужно хранить, экспонировать, упаковывать, пере­возить, страховать, архивировать. Плюс штат сотрудников. Труд галериста абсолютно стоит своих 30–50 процентов наценки.

Стоит ли вкладывать деньги в современное искусство?

Давайте поговорим про деньги! Может ли искусство быть инвестицией?

Сергей: Нет, искусство большинства ныне живущих художников не растет в цене.

То есть Birkin дорожает, а искусство не факт. Тут как бы напрашивается вывод.

Сергей: С одной стороны, да. Но двести Birkin ты не купишь, а двести предметов искусства вполне! И потом детям и внукам ты что будешь передавать? «Биркины»? И что они скажут? «Наша бабушка была шмотница»? «Сколько крокодилов она убила, эта Шапокляк?» А ведь могут сказать: «Нам в наследство досталась коллекция из 200 графических листов или 350 классных холстов».

Джессика: Никому не интересно читать про миллиардеров прошлого века. А про Щукина и Морозова — очень, хотя Щукин даже в двадцатку богатейших людей не входил, все тратил на искусство.

Сергей: Нынешних тоже никто не запомнит, несмотря на деньги, ум и предпринимательский талант. Это поняли американские финансисты, которые свои коллекции подарили музеям. Они заработали у себя на родине и перешли к меценатству. А в России все еще другая психология. Богачи с капиталом из 1990-х — не плохие люди, просто многое они получили бесплатно и нет желания отдать, только страх, что заберут, а значит, надо изо всех сил за свое состояние держаться. Мы все с бэкграундом коммунальных квартир, а значит, хотели наесться. А наесться часто невозможно до конца дней. Не было велосипеда в детстве? Если у тебя сейчас «бентли», у тебя все равно в детстве не было велосипеда.

На полупрозрачном фоне художник Влад Кульков создает клубы «вихрей», придавая им абстрактную биоморфность. Холст «Без названия» (2014)

На полупрозрачном фоне художник Влад Кульков создает клубы «вихрей», придавая им абстрактную биоморфность. Холст «Без названия» (2014)

Почему же ты решил делиться?

Сергей: Так вышло, что у меня всегда был запрос на культуру, я к 12 годам прочитал «Войну и мир» три раза, а в шестом классе — «Финансиста» Теодора Драйзера, где главный герой коллекционировал искусство. Тогда я понял, что тоже так хочу. Моя мама была библиотекарем, сама читала множество книг и мне подсовывала, а отец — художником-реалистом, но его работ я видел мало, потому что в ­1990-х нужно было работать, а не картины писать. Я в своей жизни всегда хотел чего-то странного, нестандартного. Например, инвестировал в рестораны, которые занимаются высокой кухней, хотя мог заработать намного больше на фастфуде — уважаемый, хороший бизнес, просто скучный. Сейчас занимаюсь венчурным инвестированием — такое же рискованное дело, как и современное искусство. И там, и там — самая высокая концентрация умных и интересных людей. Помню ­стартап с электросамокатами, которые считались маргинальным бизнесом: все воруют, никто ездить не будет, 9 месяцев зима. Я стал одним из первых инвесторов. И когда новые рынки становятся большими, все вдруг выстреливает — это, конечно, ощущение кайфа.

Ты бы передал что-то особенно ценное в музей?

Сергей: Нет, у меня к ним плохое отношение. Думаю, что наши музеи застряли в эпохе Александра III или Брежнева. Они не заинтересованы. А меня интересует популяризация. Мы надеемся, что интерес к современному искусству повысится, что будут выставки, пусть немногих, но реально актуальных, талантливых художников. Многие сотрудники музеев вообще не в курсе фамилий авторов, которые сейчас в топе. Пускай они поразбираются, походят по мастерским или вообще наймут новых людей. А пока я считаю, что с художником, который чрезмерно гордится тем, что его работы находятся в Русском музее или Третьяковке, что-то не то. Вся надежда — на частные инициативы.

Джессика: Да, если работы художника висят в кабаре «Шум», в этом больше правды и актуальности.

Самые дорогие работы в ваших коллекциях?

Сергей: Когда мы говорим о ценах, то начинаем играть в западный карго-культ. И главным становится не сюжет или качество работы, а фьючерсы, цены на зерно, нефть и платину. Классный художник часто не стоит больших денег. Сумма вообще ничего не определяет.

Джессика: Самая дорогая работа — та, с которой ты начал коллекцию. Та, за которую предложат в десять раз больше, а ты не продашь. Да, — еще и та, которую ты когда-то не купил, пожадничал, а теперь кусаешь локти.

Интервью: Ксения Гощицкая

Все статьи арт-дропа «Собака.ru» «Коллекционировать искусство» читайте здесь.

Следите за нашими новостями в Telegram
Теги:
арт-дроп2024, Коллекционировать искусство, Ярмарка искусства 1703
Люди:
Сергей Лимонов

Комментарии (0)