«У меня ни один фильм не может вызвать эмоцию»: Александр Невзоров вынес приговор кинематографу

Бытует мнение, что вы ненавидите кинематогафистов. Почему?

У меня нет никакого неприятия или пренебрежения. Я отношусь к кино серьезно и понимаю, что это интересный раздражитель, который с помощью различных стереотипов, клише, представлений воздействует на ваши ассоциативные цепочки. Вы чем смотрите кино?

Всеми своими чувствами

Хрен там! Мы смотрим фильмы древним мозгом, поэтому возникают все физиологические изменения: отправления, потливость, электропроводность кожи — факторы, которые многое рассказывают о человеке. Поэтому глупо относиться к кино пренебрежительно. Это не менее мощный источник измененного сознания, чем, предположим, музыка или резкие перепады температур.

В своей передаче «Искусство лгать» вы разбираете фильмы с точки зрения реципиента, как они воздействуют на человека, будто он собака Павлова.

А чем человек отличается от собаки Павлова, скажите мне? Кино – это такой же раздражитель, как свет, звук и шум. Только это не просто зажигающаяся лампочка или электроразряд, а сложно структурированный набор – в этом смысле он драгоценный.

У вас кинокритическая передача, но никогда не говорите о самом кино. Что оно для вас?

Черт его знает. Вы никогда не задумывались, почему нет порносайтов или порножурналов для обезьян? У них те же нервы, тот же подчревный, пенисы. Единственное отличие: у них нет денег. Если бы они были платежеспособны, то, я уверен, соответствующие сайты и журналы существовали.

Может, у них просто нет образного мышления?

У вас тоже нет, как и у меня. То, что мы называем образным мышлением – это крепкие сцепления стереотипов. Вы не в силах выйти за хорошо очерченный для вас круг образов и представлений. Мы с вами беседуем, и не изобрели ни единого слова, ни одной фразеологемы, истины, мы пользуемся и комбинируем. Эта комбинация становится фундаментом для воздвижения новых, это и есть принцип культуры.

Вы же сами кинематографист, сняли несколько картин, например, «Чистилище». Вы занимались этим, изначально понимая вторичность искусства?

Конечно. Из наборов уже существующих приемов, из обилия уже заготовленных для меня красок мне нужно было просто выбрать и произвести ту перекомбинацию, которая хотя бы внешне отличалась от привычных. Дело в том, что количество элементов, из которых мы делаем эти конструкторы, настолько огромно, что при известном трудолюбии и понимании того, что ты хочешь, что уже существует и как меняются стандарты, всегда можно создать новый раздражитель.

Снимая «Чистилище», какую вы ставили перед собой цель?

Во-первых, попробовать, во-вторых, реконструировать реальные события.

Если вы выбрали форму художественного фильма, значит, вы решили, что это самый действенный способ осмысления произошедшего. Значит кино – это не просто тупой раздражитель?

Почему? На тот момент я просто еще не понимал механизма. Надо сказать, что тогда я и научился защищаться от кино. Мне не нравится эффект алкоголя, музыки – всего того, что пытается меня ввести в состояние измененного сознания. Есть люди, которым это безумно интересно: они ходят на рок-концерты, суются в прорубь, любят марши, кино, живопись. Они всерьез верят в какие-то бредни про высокую силу искусства, про то, что под его влиянием с человеком могут произойти качественные изменения. Это их проблема – причем таких наивных, как я понимаю, 99,9 %. У меня ни один фильм не может вызвать эмоцию.

Почему?

Потому что я понимаю, что это такое. Я понимаю, как это сделано, для чего, я знаю, что я не осьминог, который согласен пульсировать и менять цвет в зависимости от частоты тока, которая к нему подведена.

Но вы же понимаете, что из себя представляет любимая вами женщина, и тем не менее испытываете к ней эмоции.

Это очень сложный комплекс реликтов, ассоциаций. Есть вещи, которые просто не имеет смысла трогать. Если мы будем абсолютно честны сами с собой и решим идти «павловским путем» ковыряния во всем, то, конечно, будем вынуждены сделать массу сложных выводов, с которыми обычному человеку очень тяжело жить дальше.

Вы ходите в кино?

У меня есть ребенок, который захотел посмотреть фильм «Хоббит». Мне понравилась песенка гномов, замечательная вещь, никакому Чайковскому и не снилось. Как изделие это великолепно. А по своей воле я пошел, например, на «Пиратов карибского моря» — интереснейшее впечатление. Здесь я такая же собачка Павлова, как и все остальные, только имею возможность интероцептивно оценивать, как и на что это действует.

Из всей палитры кинематографа за последние годы вы выбрали фильмы развлекательные и, скажем так, без какого-либо месседжа, примитивные. Не есть ли это форма снобизма?

Подождите, а что, есть фильмы, на которых полагается засыпать? Я не слышал об этом, расскажите мне. Вы подразумеваете, что существуют неразвлекательные?

Те, которые предлагают зрителю задуматься.

С моей точки зрения, «Пираты карибского моря» гораздо глубже, чем те фильмы, о которых вы говорите. Мощный, состоявшийся раздражитель, в отличие от тех, в которых капают сопли в глубокий колодец, три часа куда-то едут на машине, а потом значительно произносят два слова – это все мне не нужно вообще.

А что вам нужно? Для чего вы пытаетесь сохранить свое сознание неизмененным, если отрицаете всю культуру?

А я и не отрицаю всю культуру, она мощный фактор! Но необходимо разобраться в том, как он действует, и постараться минимизировать его влияние. Макс Борн говорил: «Наука разрушает этический фундамент человечества». Да! Но я к этому добавляю: это прекрасно, но дело в том, что разрушение идет слишком медленно. Поскольку мы склонны жить мифом о себе, а культура пришла раньше науки, значит она успела сложить о бедном человеке уйму небылиц и, более того, выдрессировать его жить ими. Но это все равно, что к кофеварке вы бы имели инструкцию от пылесоса и пытались заставить ее правильно работать. Не получится. Только трезвость в оценке того, кто мы такие, каковы наши способности и возможности, может быть интересной.

Важно следить за тем, как развиваются транслируемые истории. Но если бы искусство было способно всерьез изменить человека или хотя бы улучшить его, то он бы не продолжал убивать 40 миллионов подобных себе особей, столько же насиловать, гноить в лагерях, сжигать в печах, лишать конечностей – то есть проявлять абсолютно нетронутую видовую агрессию, которая в нем закрепилась за годы его реальной истории.

Люди убивали себя миллионами не благодаря искусству, а благодаря достижениям науки — потому что появилось оружие массового уничтожения.

Мы немного сократили вам это удовольствие, сделали его быстрее и удобнее. Вам, конечно, больше нравилось наматывать кишки на ручки дверей, но, извините, наука неостановима в своем развитии. Она тоже несвободна и обслуживает интересы homo, работает на его корневые глобальные стремления.

А у искусства нет задачи человека улучшать.

Совершенно верно, у него есть функция раздражителя, за которую еще и платят. Поэтому мастера, создающие его, всегда будут существовать. Здесь мы возвращаемся к тому, о чем говорили раньше: если бы у обезьян были деньги, мы бы имели счастье лицезреть обезьяний порносайт.

Если бы вы ходили на другие фильмы, а не только на «Пиратов Карибского моря», то поняли бы, что у искусства есть задача объяснить и показать человеку все его ничтожество – в большей степени, чем у науки.

К сожалению, режиссеры ничего не понимают в конструкции мира. Среди них попадаются даже религиозные люди, что говорит о глубочайших дефектах мышления, полной неспособности что бы то ни было оценивать адекватно. Они реализуют собственные примитивные представления о человеке. Я никогда не слышал, чтобы хотя бы один нобелевский лауреат по физике снял кино – у него есть дела поважнее. Когда я читаю книгу вроде «Интегративной функции нервной системы» Шеррингтона, я понимаю, что имею дело с глубочайшими образами, достойными изучения. Когда я открываю «Мастера и Маргариту», я вижу примитивные скучные схемы, продиктованные временем и недоразвитостью того, кто это писал.

Но это же метафора!

Я понимаю, но она неудачная.

Почему неудачная? Это метафора раннего советского общества и его деградации.

Я рассказываю вам свои впечатления, для меня она неудачна. Если бы Булгаков чуть лучше изучал мозг, возможно, придумал бы что-нибудь более качественное. Эта метафора работает на определенных людей, которые, на свое счастье, знают мало. Я понимаю вашу тоску, обреченный взгляд в разговоре со мной. Дмитрий Быков на этом же самом месте говорил со мной и заметил: «Если бы я знал столько же, сколько вы, я бы не смог ничего написать». Потому что для того, чтобы заниматься искусством или критикой, необходим набор культурологических иллюзий, нетронутых стереотипов и штампов. И кино, и кинокритика имеют свои референтные группы, огромное количество поклонников, поэтому не обращайте вы на нас внимание с нашей мерзкой трезвостью.

И вы на нас не обращайте тогда.

А мы вас изучаем!

Интервью: Зинаида Пронченко