Не выходи из комнаты: что не так с мужчинами в клубах Петербурга?

Кислоты

Он ловит вас на рейве. Утверждает, что вы знакомы. Давно следит за вашими творческими поисками и уже планирует бюджет моноспектакля, в котором вы будете играть «Венеру в мехах». Обнаженной. Знал, чем вас зацепить. Вы находитесь в эпицентре стритвира, но он здесь са-а-амый модный. Даже не носит сменку для кроссовок Balenciaga — ему не страшно запачкать их по дороге в техно-клуб. Через полчаса он увозит вас к кому-то в гости. Не важно к кому, лишь бы там была ванна. На пороге предупреждает: «Все, что здесь произойдет, останется здесь». Вы заинтригованы, немного напуганы, но исследовательский кураж сильнее страха. Вы попадаете в компанию раскованных людей. Все скидывают брендовое и не очень, забираются в джакузи, миксуют Луну с густым даунбитом и говорят только правду. Ваш новый приятель — человек непростой. Изъясняется загадками, работает то ли в ДЛТ, то ли в Au Pont Rouge, а зарабатывает ресейлом шмота и, возможно, чего-то еще… Через пару часов вы знаете друг о друге все. Как и то, что закладки бывают не только книжными, а мир, оказывается, окутан таинственной сетью Tor, в которой никто не оставляет следов и можно купить даже веру, надежду и любовь — за биткойны. 

Никаких сексуальных поползновений. Вы уже семья. Он снова вызывает такси. Только не в клубы. В клубы едут те, у кого нет семьи и нет ванны. У вас теперь есть. На второй квартире людей еще больше. Он бегло поясняет: «Этот меня хочет… С этой я мог бы встречаться… А тебя я мог бы любить всю жизнь». Вы для него — луч света в техно-туннеле, девушка, у которой есть цели и нет ни одного свитшота с кириллицей. Остальные смотрят на вас без интереса и предпочли бы, чтобы вас здесь не было. Вы привыкли располагать к себе интеллектом, артистизмом, грацией. Здесь иные ценности. Какие именно, вы вряд ли когда-нибудь поймете. Новеньких сюда берут неохотно. Но пока вы с ним, вас это не беспокоит. 

На часах девять утра. У него возникает срочное дело. Надо куда-то заехать, что-то забрать, кому-то отвезти. Он скоро вернется. Каждые полчаса он звонит, шепчет нежности, просит дождаться, шлет грустноглазые селфи из подворотен. Он так хочет быть рядом, но дело превыше всего. Вы, в общем-то, не скучаете. Вам рассказывают мно­го нового о «баленсиаге». Вам объясняют, насколько нужно замедлить bpm, чтобы получить из хауса даунбит. С вами хотят разговаривать и обниматься. Вы не против, вы любите внимание. Кто-то передает вам трубку: на линии — он. Еще не все рубежи пройдены, еще не все этапы преодолены, но он думает только о вас и уже приближается. Через час он уведомляет: все изменилось. Последний поезд на Plexus уже ушел. Обстоятельства невозможно было предугадать. Ваш спутник успел стать другим, и он не хочет, чтобы вы видели его таким. Каким «другим»? Каким «таким»? Эти загадки слишком трудны для бесхитростной девичьей логики. Вы покидаете эту странную квартиру с плотно задернутыми шторами. Никто не заметит вашего ухода. Никто не запомнит вашего лица. В полдень он напишет: «Я решил. Я не стану тебя во все это впутывать. Ты совсем меня не знаешь. Ты особенная. Ты должна жить по-другому». Что это было? Пожалуй, самый фатальный роман в вашей жизни.

Пять утра

Для тех, кто помнит «Дружбу», «Дом быта» и Конюшенную площадь до того, как там завелось техно, «Скотный двор» — как обитель дальних родственников, которых не выбирают. Кто-то пропал без вести, кто-то открыл школу йоги, кто-то размножился, а кто-то так никуда и не приткнулся. Последние стекаются в «Скотный». Не стареет только Рома-фейсконтроль, танцуют только случайные люди. Единственный, кто еще на что-то надеется, — диковатый гардеробщик-афроамериканец, который так дерзко транслирует вам свои намерения, что придется остаться в пальто. И все же здесь есть зона флирта — диван под проекцией, в узких кругах известный как «диван „пять утра“». Когда часы бьют пять утра, иной ветеран клубного движения устает подпирать барную стойку и падает на этот диван. Если вы уже заняли стратегическую позицию, ветеран падает вам на колени. И молвит: «Ну что, едем?» Можно его увозить. Можно повторить на следующих выходных. Толку не будет, но для здоровья, говорят, полезно. А в вашем возрасте уже стоит задуматься о здоровье.

На домашнем аресте

«Голицын Лофт». Казалось бы, пристанище пыльного андеграунда, но если погулять по коридорам, можно познакомиться с режиссером Максимом Диденко, попасть на концерт рэп-бенда театральных деятелей «ДЛЗП» и обнаружить за «вертушками» актера Илью Деля, который своими техно-сетами разносит бар «Треска» так живо, как мало кто сегодня разносит Конюшенную.  Околотеатральные афтепати не сравнить с околомодными, на которых все жмутся по темным углам и, общаясь годами, остаются навеки чужими друг другу. Актеры умеют дружить, веселиться, никогда не выходят из состояния «в этюде» и действительно любят техно. Для них это не просто саундтрек к модному показу. Это импульс, который задает ритм сценическому существованию. Благодаря им вы наконец-то проникнетесь техно-звучанием. А они, благодаря вам, впервые услышат слово «баленсиага». 

Молчит здесь только актер из Москвы — аккумулирует энергию перед премьерой. Он просит рассказать еще что-нибудь про «баленсиагу» и, пока вы читаете свой монолог, ненавязчиво набрасывает эскиз татуировки где-то в районе вашего крестца. Потом он провожает вас домой. Разговоры об искусстве, амбициях и Серебренникове. Вы допускаете, что вынужденное сотрудничество с государством все-таки может быть оправданным. Независимый артист категорически против, вплоть до броска в Обводный канал. Острая тема рождает актерский этюд. Он эффектно валит вас на газон и одаривает драматичными поцелуями. Ужасно не хочется расставаться, но через два часа ему играть Змея-искусителя на Новой сцене Александринки. После спектакля вас приглашают на чай. В его номер. Но вы уже уснули, и завтра на работу. Утром он снова настаивает: «Репетиция до 17.00. Спектакль в 19.00. У нас час. Постель расстелил. Чаю купил. Решайся». — «Может, он просто не вышел из роли…» — думаете вы. В полночь он подкарауливает вас у дома и обвиняет в том, что вы общались с ним только ради прорыва в индустрию, зазря его разгорячили, двое суток водили за нос, и теперь он возвращается в Москву ни с чем. Под занавес хорошо поставленным голосом он бросает вам: «Пропутинская шлюха». Затемнение. Для интереса вы находите его в «Инстаграме» и выясняете, что он счастливо женат.

Мой друг прекрасней, чем любовник

Каждая встреча — праздник. Между вами необъяснимая связь. Он читает ваши мысли, откликается на любую авантюру, поддерживает спонтанный порыв спеть Лободу в караоке «Бегемота», то и дело невзначай берет за руку, кормит с вилочки, желает видеть круглые сутки и трогательно расстраивается, когда вам пора уходить. Вы отвечаете тем же и не спешите торопить события. Вам и без того сказочно хорошо вместе. Вы начинаете одеваться в единой стилистике и, не сговариваясь, покупаете одинаковые береты в «Военторге». Вы перебрасываетесь придурковатыми сторис в «Инстаграме», которые никто не понимает, но все ждут продолжения. Вы посвящаете друг другу стикеры в «Телеграме» и заводите общего бота. Бесконечные прогулки по спящему городу, молчаливые объятия на ночном пляже, невнятные поцелуи на прощание — то ли в щеку, то ли в нос. Приходите вместе, уходите вместе. Окружающие гадают: кто эти двое в странных головных уборах? Брат и сестра? Мережковский и Гиппиус? Точно не пара, но точно не просто друзья. Вот вы в платье с голой спиной, вот он смущенно водит пальцем по вашим лопаткам и многозначительно рассматривает ваш профиль в такси. Вы уже нафантазировали себе бог знает что. И тут он открывает приложение только для мужчин, демонстративно запрашивает интимку у какого-то красавчика, а вам советует срочно завести «Тиндер» и начать уже ходить на свидания.

Мой друг прекрасней, чем подруга

Немного запутавшись в гендерных нитях, вы решаете разобраться во всех ориентациях сразу. В том числе и в своей. На домашней вечеринке вы знакомитесь с интересной женщиной возраста вашей матери и с упоением болтаете с ней до утра. Она берет ваш номер, поздравляет с федеральными праздниками, зовет на кофе, для которого вы никак не найдете времени, а потом вдруг спрашивает: «Так когда я смогу лишить вас девственности?» Не получив ответа, она заявляется в гости. Проходит в сапогах, кладет ноги на стол и, загрязняя ваш интерьер, выводит вас на чистую воду. «Ага! Сидишь с подружкой! Значит спите! Не спите? А чего тогда нет парня? Часики тикают! Еще год, и уже не родишь! Ах, есть парень? Нравятся мальчики? Значит шлюха!» И снова «шлюха», «пропутинская» — в уме. На восьмом бокале женщина добреет и начинает ностальгировать по бывшему мужу.

Папа

Вот теперь вы готовы завести «Тиндер». Не найдя там ни одного приятного лица, вы получаете мэтч с неприятным, но по крайней мере известным. Это легендарный городской персонаж, и он старше вас на тридцать лет. На встрече он сразу переходит к сути: на самом деле он старше вас на сорок лет. И вы не подходите ему по росту. Женщина должна быть выше него минимум на две головы. Во-вторых, он любит страшненьких и глупеньких. Их так интересно превращать в арт-объект, образовывать, открывать им мир «баленсиаги». Не признавайтесь, что что-то об этом знаете. Играйте роль дурочки, у которой нет знакомых из ДЛТ. Главное условие союза — жить его жизнью и не иметь своей. Мимо по всем фронтам. Но вы его уже развеселили, а смех оттянет кончину еще на пару лет. Он уже готов бросить ради вас юную спутницу — консультанта из Au Pont Rouge. Он уже отправил вашу дату рождения личному астрологу. Он даже разрешает вам ему изменять, но только в его присутствии. И конечно, он оставит вам все. Вечером он перезванивает с двумя вопросами. 1. «Как дела у тебя?» 2. «Как дела у нас?» Вы молчите. Он дает вам ночь на размышление. Часики тикают!

Молодость все простит

Почти решившись на преждевременную пенсионику, вы отправляетесь ритуально проститься с молодостью на вечеринке Thriller в модном клубе «Грибоедов». Вы однажды бывали здесь во времена, когда мода еще не определяла сознание. Внутри по-прежнему курят, а пиво стоит 100 руб­лей. Все как тогда, кроме одного: клуб действительно стал модным. Это уже не хайп и даже не свэг. Это флекс. Это когда тебе шестнадцать, но ты уже в завязке. Это рэперы с приставкой Lil в твоем пле­ере. Это шапочки-морячки «домиком». Это шнурки поверх черных носков, но не на контрасте. Это цепь на поясе, но не с заправленной футболкой. Это кольцо на карабине. Это лонгсливы, выглаженные накануне. Это «тишки» с печатями только для своих. И это рок, несмотря на то что зовется рэпом.

Если верить Дудю, самое интересное, что сейчас происходит в стране, — рэп и политика. Почти. Рэп и кроссовки. В гардеробе зафиксированы мешочки со сменкой. Настроение — ваши первые вечеринки в клубе Феди Бумера 0, 1, 2, 3… 10 лет назад. Только вместо рэпа был нью-рейв. А вот и Федя, крестный отец, когда-то вручивший вам билет в клубную жизнь. «Федя, это же наш 2007-й!» — радуетесь вы. «Не вижу ничего общего», — якобы бесстрастно отвечает Федя, но к выходу не спешит. Вы тоже остаетесь. Если Федя здесь — значит это самая горячая вечеринка города. Он такие вещи чувствует. 

В какой-то момент все парни на танцполе обнажают торсы. Но шапочки не снимают. Теперь их можно различить только по кроссовкам. У кого лимитированнее, тот тут и главный. И он вас уже заметил. Вы вспоминаете, сколько вам лет. Все в порядке, даже в теории вы не могли успеть родить его ровесника. Время отбросить мистические движения образца Конюшенной, вспомнить уроки тверка, сделать лицо попроще. Можно даже улыбнуться. Пара треков, и вы уже профессионально флексите, а что там у вас за кроссовки, разберемся позже.