Обновимся?!

Раз в году все сходят с ума. Причем синхронно, организованно и по устоявшимся правилам. Хорошо еще, что у них больше бучи на Рождество, а у нас хорошее настроение разложилось на несколько дней "непослушания" с мощным "пиком Коммунизма" в самый Новый Год. А иначе, что с планетой было бы?! Если бы парни всей Земли одновременно в ногу переходили через мост… Это ж какой резонанс! К счастью, мировое политбюро во главе с Генри Киссинджером все за нас продумало. Поэтому урон от этого безумия для мировой экономики минимальный, а прибыль, наоборот, существенная. Рождество, Новый Год, Святки – все разное, и все одно – зимние праздники: мороз и солнце, холодок за ворот, штоф за воротник, санки, рейтузы, гололед и гололедица, бой часов на старой башне, ой, шпроты забыли поставить, светиться будет снег искристый, а сосны окаймлять лыжню, я поцелую тебя быстро – в сугроб случайно уроню.

Новый год – для всех один и у всех разный. (Вроде – банальность. Но на таких вот общих местах держится традиция, а с ней шутки плохи, она их не понимает.) Что такое происходит вокруг? Почему мишура застит глаз? Зачем рубят елки? Кто встанет к станку/штурвалу/красной кнопке утром 12го? Новогодние празднества – арка, сквозь которую проходят все живущие. Пережить бой курантов – это как прыгнуть через костер. Возродиться, очиститься и при(про)пустить по новой. В детстве кажется, что у тебя год начинается 1 сентября, а у дядь и теть 1 января. Фигня это все. Год для всех один – год учебный, деловой, театральный/политический/телевизионный сезон.
Новый год – условность, исключение из календарных правил, сознательное нарушение природных ритмов, смещение "на пол-оборота". Новый год – никакое не начало. Это – пупок года, складка, линия сгиба двух половинок сезона – при ксерокопировании дает черную полосу. Ночь с 31,го на 1,е – это и есть черная дыра, завихрение хроноса. Все туда попадают, и большинство оттуда возвращается, но уже измененными.

Удивительным образом та самая ночь, в которую особое внимание уделяют минутам и даже секундам (ценность времени – тарифы такси, стоимость заказа столика в ресторане – растет обратно пропорционально расстоянию до полуночи), – именно эта ночь ко времени не относится. Новый год – выпадение из времени. "Пять минут" растянулись на эпоху. Новый год – веселое язычество. Уход в такие пласты, когда не было ни Рождества, ни рабочей недели. Были только времена года, причем не Чайковского с Вивальди, а натурально – зима–лето, темно–светло. Праздник – подчеркнуто не духовный, а плотский. То есть карнавал, фесценнины (как сказала на экзамене одна студентка филфака: "Римские граждане шествовали по городу, неся в руках цветущие веточки фаллоса"), ритуальные опрощения, сквернословия, подражания животным. Все делятся на детей и взрослых. Кому "джингл беллз", шипучка и коробки с бантами, а кому – двойная порция головной боли. Дети ложатся спать, взрослые приносят ритуальные жертвы, чтобы вернуться в детство.
Напиться в новогоднюю ночь = "убиться", похоронить себя старого, чтобы наутро вместе со всей страной очнуться беспомощным младенцем, неспособным принимать взрослую пищу и жаждущим простой родниковой воды. Остаться трезвым и злым – сродни диссидентству, акту гражданского неповиновения, аскезе в особо крупных размерах.
"А где встречать-то будешь?" – вопрос ставит в тупик. Баня, ресторан, Тайланд? Игристое с родителями и клубы с друзьями? Пузырь – телевизор, и до упора, до песен народов мира в шестом часу утра, до цветной сетки, до перегрева кинескопа?
Календарь обязывает – надо что-то делать. (Надо ли?) Взрослые люди, казалось бы, загадывают желания, строят радужные планы, с необоснованной надеждой смотрят в будущее. Особо сознательные, в надежде на "виту нуову", пишут бумажки с новогодними обещаниями (resolutions): бросить курить, начать бегать по утрам, выучить английский, забыть Фуко. Бумажки сжигают, чтобы затем бросить в бокал шампанского и выпить все это в первую минуту нового года. Тут, как часто бывает в нашей стране, повезло тем, кто пьет только водку, – шампанским этот вкус не перебить.

Новогоднее безумие охватывает все вокруг. Сначала – веселые хлопоты, приготовление "оливье", закупка горючего. Затем – брызги шампанского (несколько раз и в разное время ночи), икриные россыпи, салатные барханы, водочные ниагары. Затем – тишина, те самые "пробелы" (les blancs), которые Пруст нашел у Флобера и которые считаются предтечей киномонтажа. Затишье перед дурью. Ну а потом: школьные каникулы, толпы детей в Эрмитаже, нескончаемое "вынеси елку" до самых майских праздников.

Ничего не забыли? А как же! Smash! Boom! Bang! Или "бум-бум" раза три. В белом венчике из роз к нам приходит Дед Мороз (г. р.1863-й). Откуда приходит? Великий Устюг отметается сразу. Город древний, хороший, но при чем он здесь? Это все большой обман. Боги не живут на земле. Во всяком случае, долго они здесь не выдерживают. Дед Мороз прилетает с девятого облака детского неба, незафиксированного на картах Коперника. В идеале, он – румяный бородач с нордическим характером. В реальности – неопределенного возраста лицо мужеска пола с накладной бородой и в подпитии. Напоминает нерадивого нетрезвого родителя. Но ведь обидеть такого – совершить Хамов грех. Ну и что, что борода из ваты, а подарков не принес – денег не хватило. Садись к нам, посидим, обсудим международную напряженность. Их Санта-Клаус бессовестно пиарит газировку, а наш-то непонятно на что живет – не иначе, как в теплое время года подрабатывает Петром Первым. Жалко его.

Снегурочка (г. р.1873-й) – это та еще оторва. Подарков вообще никогда не приносит, знай ходит кругами, сверкает голыми ногами, малышей смущает. Короткий полушубок, кокошник, похоть в глазах. Детей, по-настоящему, ненавидит. Уж лучше какая-нибудь Снежная Королева – Кароль Буке – честный закос под S&M – подрастешь – поймешь, чем эта срамная иллюзия доступности с претензией на бесплотность "Ой, сейчас растаю!".

А хорошо все-таки, что на середине природного года стоит яркая клякса веселых бдений. Что наши малограмотные предки, не умея себя развлечь разгадыванием кроссвордов (грамотность вообще была как нехорошая болезнь – приятно, но опасно), придумали для себя и для нас эту зимнюю сказку, вызов реальности, войну будням, мандариново-игрушечный мираж. Неслабое исключение из обычной трудовой жизни. Исключения ломают даже социальные барьеры. В любой мало-мальски уважающей себя организации за несколько дней до 31 декабря проходит коллективная встреча всенародного праздника. Вспыхивают светлячками-однодневками служебные романы. Смена календарей все спишет. Мы же терпим непонятных телезвезд и формалин "голубых огоньков", даже умиляемся. Раз в году можно. Потому что нет для нас ничего важнее ритуала. Как повелось, так и будет. Время идет, мы стареем, а он – нет. Ритуал призван бороться с ходом времени, с деградацией идей, с испарениями эфироподобной эйдетичности. (Простите, понимаю, что перебор, но фраза уж больно красивая!)

И поэтому из лесу елочку мы возьмем домой, и откупорим шампанского бутылку, и посмотрим президентское поздравление, и подметим, в каком наряде Пугачева и что она с собой опять сделала, и будем перезваниваться, нагружая все телефонные сети, и взрывать петарды, и бежать под елку за подарками, и шутить про фальшивые елочные игрушки, и сладко засыпать с ощущением выполненного долга. Долг и вправду выполнен – долг перед историей.

Новый Год – обман, но сладкий. Поддержим заговор взрослых, не будем рассказывать детям, что Деда Мороза на самом деле нет. Давайте уж будем держаться заодно и заранее выбранной версии: Дед Мороз есть, а в новом году все будет хорошо, то есть еще лучше. Несите, открывайте, разливайте. С Новым Годом!